Великий князь. Алексей Кулаков
ближе чем на пять дневных переходов. А те, кто рисковал, рано или поздно лишались всего, что имели, включая и собственные жизни.
Грр-рм!
Слабенький отзвук далекого грома на мгновение перекрыл шорох дождя, отвлекая сереброволосого подростка от тягучих размышлений – вернее, направляя их в другое русло. Заканчивался июнь года тысяча пятьсот шестьдесят шестого от Рождества Христова, но никакой Опричнины[23] великий государь так и не объявил. И в этом Дмитрий видел свою первую крупную победу: начав с демонстрации своих способностей, он продолжил обрабатывать отца аккуратно продуманными «озарениями и предсказаниями», обставляя свои «пророческие откровения» таким образом, чтобы часть сведений можно было легко проверить. Со временем, всего лишь подождав два-три года. Скорая смерть османского султана Сулеймана Великолепного, золото, медь и драгоценные камни Урала, серебро Нерчинска, набеги степняков, моровое поветрие, неурожайные года… В плюс пошли и новые производства, которые «осиянный благодатью царевич» с грехом пополам строил, запускал и налаживал: те же печи для фарфора пришлось переделывать семь раз! А насчет Тульского сталелитейного вообще были сильные сомнения, что его получится «поставить в строй». Однако ж справился!..
– Да уж…
И теперь эти новые производства наполняют казну полноводным ручейком серебра. Вернее, не так. Сам по себе новый источник русских серебряных чешуек и голландских талеров зародился еще до появления производств фарфора, стекла и стали – тогда, когда казна стала продавать излишки бумаги новой выделки. Затем в один прекрасный день всех челобитчиков обязали писать свои прошения только на особой бумаге с оттисками державных орлов, и хилые струйки серебра немедля окрепли и налились силой, превращаясь в тоненький, но постоянный ручеек. Опять же тоненьким он был до того, как в Гжели начали выделывать большие листы на диво прозрачного стекла. После появления фарфора (поначалу достаточно грубого и без какой-либо росписи) уже вполне себе большой ручей стал потихоньку разрастаться в мелкую речку, по мере того как новость о русском фарфоре и фаянсе, изделиях из уклада, бумаге и стекле достигала иноземных купцов. Вот уж кто поначалу просто не верил своим ушам, а потом и привалившему счастью!.. Ведь Московия куда как ближе Китая, а значит, и обернуться с товаром можно не один, а все два, а то и три раза – лишь бы денег хватало. Ну а на месте их ждал настоящий шок при виде зеркал просто невозможных размеров и чистоты отражения – последние, кстати, добавили в потоки серебра толстые золотые струйки…
«И наверняка – седины́ и многочисленных инфарктов стеклодувам с острова Мурано[24], потому что их зеркала в сравнении с выделанными в Гжели есть полное дерьмо. Да и стекло их тоже – мелковатое и мутноватое. Ничего, Венеция государство богатое, не обеднеет».
Действительно,
Опричнина – часть государственной политики в Русском государстве (1565–1572), состоявшая в отторжении в пользу государства имущества, государственном терроре и системе чрезвычайных мер.
Мурано – крупный остров Венецианской лагуны, всемирно известен своим стекольным производством. В 1291 г. городской совет решил вынести сюда мастерские по производству украшений, чтобы уберечь секреты мастеров от конкурентов и избавиться от пожаров, которые могли быть вызваны раскаленными горнами.