Из огня да в полымя…. Наталья Артюшевская
ему мать, он замолчал. Нютка тоже молчала, а в душе радовалась. Порадовалась она только тому, что они не брат с сестрой. Что теперь нечего бояться за Глашку. Что здоровью ребенка ничего грозит. Но, все-таки она не хотела думать о своем отце плохо.
– Миша, давай не будем об отце. Негоже покойников плохим поминать.
– Прости, Нюта, я не хотел обидеть тебя и осквернять память покойного. Просто время совпало. Хотелось, чтобы ты как можно раньше узнала правду. Расскажи, как живешь-то.
– Я знаю, к чему ты клонишь. Как бы я, Миша, не жила, Матвея не могу оставить. И с тобой тайком встречаться не буду.
В планы Анюты не входило рассказывать Михаилу, что Плата его ребенок. Да и после всех его рассказов о ее отце, это было бы не кстати. Но Михаил не собирался сдаваться.
– Нюта, не мы же виноваты, что нас так жестоко развели. Я люблю тебя. Как мне жить с этим дальше? Как мне жить без тебя?
– У меня ребенок. Матвей считает ее своей. – Нютка вдруг осеклась, и поняла, что совсем нечаянно вызвала подозрения у Михаила, и чуть не выдала тайну. Ни одна живая душа не знала, что Глаша – Мишин ребенок.
– Ты сказала: считает? Что ты сказала?
Мишку осенило… Это моя девочка…Да, такая же белокурая… Похожа ведь… Точно…
– Что ты сказала? Договаривай! – Мишка вскочил со стула и стал взад-перед ходить по комнате.
– Миш, ты все правильно понял… Не хотела я тебе говорить, да вырвалось как-то.
Мишка схватил в объятья Нютку и стал ее безудержно целовать: «Мои, мои девчушки, никому, никогда не отдам». Нютка тоже открыто предалась своим чувствам, которые держала взаперти после их давней, последней встречи.
Перед Михаилом не стоял вопрос: что теперь делать. Он готов был Нютку и дочку забрать к себе хоть сейчас. Но он понимал, что привести ее в дом к матери было бы неправильно. Не должен он ухудшать ее жилищные условия. Но и ждать он не мог. Не хотел он, что бы его дочка привыкала к чужому дяде.
У Анюты были свои причины. Ее не пугал быт Михаила, ее не пугало судачество односельчан. Она боялась предать Матвея.
Матвей, не за долго до смерти тестя, уехали с отцом в область. Анюта приняла эту поездку, как должное. С болезнью отца, ей было не до них. Она даже не заметила того, что отец и сын собирались основательно. Нютка продолжала жить у матери, зная, что ей никто не будет в этом препятствовать.
После ухода Михаила, в дверь постучал сосед Гаврила и сообщил Анюте, что их дом в Андреевке сгорел.
«Полыхал, что вся округа сбежалась, светло на всю деревню было. Боялись, что огонь разнесет и другие дома займутся», – с горечью в голосе заметил он.
У Нютки подкосились ноги. «Кто поджог их? Где Матвей с отцом? Вернулись ли»?
Гаврила, прочитав ее мысли, добавил: «Тел не нашли, видно дома никого не было».
А Матвей с отцом тем временем слушали стук колес поезда, который увозил их на запад.
– Вовремя, Матвеюшка. Для нас эта революция ничего хорошего не принесет. Я ничего этим большевикам не должен. А с домом Иван уже порешил, думаю. Я хорошо ему заплатил. А ты не горюй, женишься еще. И дом мы построим,