Цветник доктора Измайлова. Дмитрий Лукин
Леня и вытер ледышки с усов.
– А что он у Костикова проверял?
– Таблицу умножения.
Я присвистнул.
– Серьезный ученый.
– А то! Все, заморозил ты меня уже. Дальше сам.
Ленина схема привела меня к арке дома № 23.
Прямо под номером – оранжевая палатка с мороженым. Продавщица, закутанная в серую шаль поверх синего пуховика, изображала местную ниндзя-черепашку. Глаза в прорези шали выжидающе остановились на мне.
Можно считать, пришли.
Курить хотелось до дрожи в руках. Не лучшее состояние перед интервью. Надо было хоть как-то переключиться. Я подошел к «ниндзя-черепашке» и спросил:
– Орешков у вас нету погрызть?
Она покачала головой, но глаза в прорези шали лукаво улыбались.
– Погрызите пломбир в вафельном стаканчике.
– И сколько стоит такое счастье?
– Двадцать рублей!
Пока я снимал перчатки и лез в карман за деньгами, она открыла ларь и достала оговоренный стаканчик.
Обменялись.
– Приятного аппетита! Грызите на здоровье!
Арка вывела меня во двор-колодец. Я стоял на дне, а надо мной нависали четыре стены из бетона и стекла, зажавшие голубой квадратик неба. Интересная архитектура. Я огляделся: внизу каждой стены обнаружилось по две двери (правда, без номеров и опознавательных табличек). Институт господина Измайлова прятался за одной из них. Найдем методом перебора. Я решил начать с двери медного цвета, облагороженной навесом, перильцами и крылечком в одну ступеньку.
На крылечко подниматься не стал. Время еще есть. Минут восемь осталось. Вот сейчас покончу с пломбиром и буду звонить-спрашивать. А то руки уже немеют.
Странное попалось мороженое. На вкус – что-то среднее между снегом и льдом. И задубело не столько от холода, сколько от внутренней химии. Надо было за сорок рублей рожок взять.
Я судорожно пытался вспомнить материалы из Лениной папки. Кое-что успел проглядеть в вагоне метро и на эскалаторе. Графики, тезисы, обвинения. Но теперь все вылетело из головы. Только имя-отчество осталось. Семен Михайлович.
Курить хотелось до жути. Не помогло мороженое.
Сзади щелкнул замок. Я повернулся и увидел, как на мороз выходит дядечка лет пятидесяти с кургузым веником в руках, одетый в черное пальто и шапку-ушанку. Не обращая на меня внимания, дядечка закрыл за собой дверь и принялся бодренько сметать едва заметный снег с бежевой плитки и с антискользящего коврика. Я посторонился, чтобы не мешать.
– Как вы можете это есть? Вам не холодно? – спросил дядечка, продолжая сметать снег.
Ну что за люди! Сто́ит тебе в двадцати- или тридцатиградусный мороз погрызть мороженое, так обязательно кто-то спросит: «А вам не холодно?» Подметаешь крыльцо – и подметай!
– Нормально мне. Почти вкусно.
– Ищете кого-то?
– Жду.
– Что ж, тогда и я с вами подожду.
Он закончил сметать снег и поставил веник к стене у перил.
Тут до меня начало что-то