Несколько страниц. Андрей Корольков

      И ленива и не широка

      (и почти что никак не зовут),

      замерзает простая река:

      очень холодно тут.

      Тут, полого упав от окна,

      стынет солнечный луч на полу,

      и все вещи нанизаны на

      ледяную иглу.

      Вот пока на сто вёрст – ни души,

      море времени, сколько ни трать,

      и пока не забыл, запиши

      в ледяную тетрадь,

      что идёт, почему и куда,

      что бежит себе дни напролёт.

      А в реке – ледяная вода,

      по закраинам – лёд…

      Вне зависимости от пола, или в каких летах,

      записной ли псих, мухи ли не обидит, —

      человек, смотрящий на воду, выглядит так,

      будто думает, что его не видят.

      Если думает. Что, вообще говоря, позор.

      Но и третий глаз, как и первые два, замылен,

      и река уносит… как что? Да как тот же сор,

      даже мелкую мысль,

      заблудившуюся среди извилин.

      Так учебник истории

      листает привычная пятерня:

      с упоением тем же, навязчивым или вящим,

      водный поток завораживает нас всеми тремя

      составляющими времени —

      прошлым, будущим и настоящим.

      Оттого и лицо в ладони упрятавший господин

      там, где ивы к воде опрометчиво льнут и никнут,

      у холодной реки засидевшийся до седин,

      так беспомощно озирается, когда окликнут.

      Как нормальные мужики —

      политикой или бабами,

      я, с чего ни начну, сколь угодно издалека,

      заканчиваю дождём, просёлком с его ухабами,

      а на заднем плане – река,

      о которой хотя и знаешь, куда течёт,

      но течёт ли вообще, ни за что не уловишь глазом.

      Тишина. И глухое «увы» – не в счёт,

      потому что накрывшиеся медным тазом

      планы на будущее посылают своё «увы»

      из небытия. И с некоторого момента

      странный запах

      прихваченной заморозками травы

      смешивается с дождём, тишиной и ещё с чем-то,

      что лежит на сердце, да и на той же душе,

      как на ветках и проводах изморозь или наледь,

      от чего охотно избавился бы уже,

      но чего не забыть и, тем более, не исправить.

      Если солнце стоит высоко, то тени,

      коротая время до заката дня,

      прячутся в листве деревьев (и других растений),

      а подует ветер – начинается беготня,

      перепрятки, шум, мельтешение, но под вечер

      тени вытягиваются, передразнивая дома,

      и сливаются,