Свобода шамана. Владимир Серкин
Поэтому окончание получалось особенно грустным, драматичным и требующим продолжения. Также грустны и драматичны переживания эвелнов по поводу конечности жизни и неожиданности неминуемой гибели. Также, без страха, но с тревогой и завороженным интересом входит воин-эвелн в мир предков, в котором проживает следующий цикл своей бесконечной жизни.
Оказывается, эвелны пришли на байдаре. Мы пошли проводить. Байдара была загружена китовыми позвонками и ребрами. Эвелны оставили нам два позвонка для сидений. Один из них надел дождевик из кишок моржа. За такой дождевик любой музей, наверное, не пожалел бы денег. Шаман стоял на берегу и смотрел, пока байдара не скрылась в линии слияния серого моря и серых туч.
– Зачем им столько кости?
– Они режут из кости кое-что для хозяйства и поделки для обмена.
– Я думал, режут из бивня мамонта или моржа.
– Мамонт или морж ценятся больше, у них тоньше фактура. А ребро кита пористее. Но фигуры без мелких деталей неплохо получаются.
– Ты резал?
– Практиковал года три, когда жил в Уэлене.
– Какой все же смысл резать из материала с худшей фактурой?
– У них нет в изобилии моржа или мамонта.
– И они отработают полную байдару?
– Это вряд ли.
– А зачем везут?
– Чтобы было.
– Древние эвелны так не делали.
– Почему ты решил?
– Я читал, что они были стихийно экологичны. Например, охотник не убивал вторую нерпу, даже если мог.
– Бредни кабинетных ученых.
– Ты думаешь, что убивал?
– Не убивал, но не из-за экологичности.
– А почему?
– Убив нерпу, охотник должен много километров волочь ее сам домой. А нерпы бывают до четырехсот килограммов. Ты бы тоже не брался за вторую.
– Они не боятся потерять берег из виду?
– Они пошли напрямик, по ветру, и не увидят берега до вечера.
– У них есть компас?
– Нет.
– Как же они ориентируются.
– Они просто помнят направление.
– Но солнца же не видно.
– Косатка – из их тотема. Они сами помнят.
– Как это «помнят» без ориентиров?
– Они на секунду становятся Косаткой.
Словно в подтверждение слов Шамана, огромный, сравнимый с парусом черный плавник Косатки медленно, торжественно и хищно прорезал поверхность моря между нами и скрывшейся байдарой.
Мысли об эвелнах и неуместная тревога по поводу их плавания не оставляли меня. Рационально я убеждал себя, что для наших гостей такое плавание – совсем обыденное дело, но видел я это впервые, и выглядело все очень ненадежно. Решив пару часов проводить Шамана, я не смог удержаться от вопросов о гостях.
– Им привычно вдвоем управляться с такой большой груженой байдарой? И руль, и парус…
– Они могут ею управлять, даже загарпунив кита.
– Они ходили в школу?
– Нет.
– А как же районо?
– Власти, наверное, знают о них, но никто не занимался. А может, судя по твоим