Руны Вещего Олега. Михаил Задорнов
на греческом и русском.
– Насколько мне известно, князю Бравлину, первым из россов принявшему крещение в Херсонесе, именно на его языке читали Священные Писания. Якобы они были переведены епископом Готским Иоанном. Их нужно найти. Они должны быть либо в библиотеке Херсонеса, либо в одном из монастырей.
– Если епископ готский, то и перевёл он, наверное, на готский язык? – уточнил Варда.
– Готской называлась епархия, а сам Иоанн был выходцем из местных тавроскифов, – заметил патриарх. Он перевёл пристальный взгляд на Константина. – Вторым важнейшим поручением Империи для тебя будет поездка в Хазарию, – и он обосновал необходимость столь дальнего путешествия.
– Хорошо, Святейший, но прежде я должен совершенствовать свой хазарский язык, – отвечал Константин тихим, мягким голосом.
– Ты пробудешь сколько надо в Херсонесе. Там много хазар. Им принадлежит часть климатов на Гераклейском полуострове, они захватили даже некоторые наши приходы, кстати, с этим тоже постарайся разобраться. После овладения письмом варваров Всевышний предоставит тебе возможность отточить силу слова Божьего на окрестных народах, и прежде всего на скифах и хазарах. Ты должен вести себя очень осторожно среди этих диких народов. Не перечь им, не провоцируй, войди к ним в доверие, изучи их богов и обычаи, их силу и слабость. И тогда, обладая логикой, ударь святым словом в уязвимые места, переверни в их голове представление о мире, посели растерянность в их душах и стань для них пастырем, который один знает, как вести стадо Христово по узкому пути над страшной бездной невежества!
– А воины вольного города будут тебе в помощь, – добавил Варда. – Я дам указание стратегу Херсонеса.
– Пусть Господь наш единый Иисус Христос пребудет с тобой, Константин, благословляю тебя, и помни: от того, как ты справишься с поручением, зависит очень многое, сын мой! – молвил патриарх, привычно осеняя священника крестным знамением.
Глава 2
Гроза
Отрок годов пятнадцати с чуть рыжеватыми, выгоревшими на солнце волосами, опершись на лёгкую палицу, следил за стадом овец, которые неспешно спускались с каменистого склона, старательно, почти до самых корней, поглощая наполовину высохшую траву. Дождей не было с самой весны, трава не росла, и на месте пастбищ оставалась голая серая земля. Бурый, с белыми пятнами пёс, привычно обежав отару, взглянув на хозяина, вильнул хвостом, сообщая, что всё в порядке, и тут же растянулся под жидкой тенью куста, тяжело и часто дыша.
– Что, Рудой, жарко тебе в шубе, небось опять клещей насобирал? Дай-ка погляжу, брат. – С этими словами юный пастух присел на камень и принялся осматривать своего лохматого помощника. – Вот, двоих кровососов вытащил. А с жарой ничем помочь не могу. Скоро старейшины пойдут к Священному Дубу, станут творить обряд, чтоб дождь вызвать. На него только надежда, – продолжал беседовать пастух с четвероногим другом. – Дуб-то у нас особенный, другого такого на всей земле не сыскать! Вот