Записки судмедэксперта. Петр Петрович Котельников
я дал согласие на это. Правда, задумано было нами одно, а исполнять пришлось совсем иное. На углу Галактионовской и рабочей улицы, вблизи дома-музея В.И.Ленина, трамвай сделал остановку, из него вышел старший лейтенант (спутать его я не мог ни с кем, на улице было холодно, а он легко одет)
Как и было договорено, я зашел сзади его, ожидая сигнала. Но… Подполковник наставив заводную рукоятку автомобиля (она невероятно длинная) на преступника, сказал:
«Руки вверх!»
К моему удивлению старший лейтенант вскинул вверх руки. Интуитивно я, стоя сзади, сунул руки в карманы его галифе и вытащил пистолет «ТТ». он был снят с предохранителя,
обойма, полная патронов. Вот когда я не на шутку испугался, думая: «А что ему стоило расстрелять нас, ведь наказание одно и то же, что за одно убийство, что за множество. Я мог быть убитым первым, и я представил ждущих меня жену и крохотную дочурку. Больше я никогда не ловил преступников. Каждый должен заниматься положенным ему делом. Правда, сам офицер был испуган, я слышал, как у него стучали косточки коленей.
Потом, уже на допросе, который проводился в моем присутствии, задержанный, отвечая на вопросы, сообщил, что убил он жену, потому, что она ему изменяла. Они были в гостях по случаю октябрьских праздников, там она кому-то улыбалась. Когда они вернулись домой, он учинил ей скандал (детей дома не было, их отвели к знакомым, когда отправлялись в гости). Она молча разделась и легла в постель, а он не спал и долго курил, возбуждая себя картинами измены жены. Реют вокруг него дети Ночи Темной, шепчут ему в уши: «Отомсти! Что ты медлишь! Твоя любовь поругана! Скоро над тобой, рогоносцем, будут смеяться все!» Они его подтолкнули к туалетному столику, а руки сами потянулись, доставая из ящика туалетного стола опасную бритву. Он схватил жену за копну тяжелых черных волос. Она кричала, пытаясь вырваться, А он, стиснув от злобы зубы, полоснул ее по горлу. Затем долго, пребывая во власти чудовищного наваждения черных тяжких ведений, отчленял голову ее, завернул в свои трусы, положил в сетку-авоську, отнес на берег Волги. Там он бросил голову в воду, и стоял, прикуривая одну папиросу от другой. На вопрос следователя, зачем он возвращался домой, в день задержания, он ответил:
«Хотел попрощаться с нею, поцеловать ее!»
«Куда поцеловать, если ты ей отрезал голову? – вмешался Косточка.
«В грудь! – ответил задержанный.
Мне уже приходилось видеть не одно убийство, совершенное на почве ревности, но тут мне пришлось иметь дело с человеком, поведение которого не укладывалось в рамки обычного. Здесь не было состояния пьяного оглушения. Написанные записки позволяли сделать вывод, что все делалось обдуманно. А это не соответствует тяжелой форме опьянения. Не было здесь и патологического опьянения, для которого характерен последующий длительный сон, с полной амнезией о случившимся. Напрашивался вопрос, а зачем нужно было