Записки «лесника». Андрей Меркин
ещё ту самую – по два восемьдесят семь, прямо в кружки с пенным «Жигулёвским», рассказывали про знаменитую банду «Чёрная кошка».
Культового фильма тогда ещё не было и в помине, но тёртые мужики с «синими» мастями по всему телу неспешно и вполголоса вспоминали послевоенное лихолетье.
Редкая семья из нашего класса не имела в своём составе кого-нибудь, кто не чалился сейчас, в прошлом или не присядет в будущем.
Став немного постарше, я столкнулся с этим вплотную, но об этом – в следующих главах романа.
Жвачка и Жопа Сергеевна
В парке Сокольники в начале шестидесятых годов Хрущёв построил знаменитую международную выставку.
И там регулярно, по десять и более раз в году, проходили всевозможные международные форумы и представления.
Путь у нас был простой – шмыг через забор.
И вот ты уже возле американского или японского павильона.
Если повезёт, то можно было достать шариковую авторучку, жвачку, или фирменный пакет с ярким логотипом.
Лощёные немцы и америкосы глядели с изумлением на советских детишек, которые предлагали им серебряные полтинники и рубли выпуска двадцатых годов в обмен на шариковые ручки.
Тогда этих монет было навалом почти в каждом семействе.
А вот ручка – это был высший шик!
Шариковая ручка в школе выглядела наподобие айфона у первоклассника в наше время.
Учителя категорически запрещали ими писать, как и жевать жвачку, носить пёстрые пакеты.
Это называлось «преклонение перед Западом».
Запросто можно было вылететь из пионеров или октябрят.
Особенно усердствовала завуч школы по кличке Жопа Сергеевна.
Своё погонялово она получила благодаря огромной и, не побоюсь этого слова, необъятной, как слон, жопе.
Однажды старший брат моего товарища, лет двадцати, придя за братом в школу, увидел завуча.
– Вот кого хорошо в жопу ебать! – воскликнул непререкаемый в наших глазах авторитет.
По малолетству мы не поняли истинного смысла этой фразы и были в лёгком недоумении.
Лишь с годами до нас дошла вся глубина мысли и полнота чувств старшего брата.
Словесник и химия
Подбор учителей был типичный для любой советской школы тех лет.
Белые, как лён, неврастенички с фобиями от постоянного недоёба и тихие алкоголики, выпизженные с предыдущих мест работы за профнепригодность.
Били учеников линейками прямо по рукам, могли и по морде дать.
Особенно усердствовала мерзкая училка по кличке Кобра Ивановна.
Носила очки, как у кобры. От неё доставалось многим, пока один детина-второгодник не зарядил ей в табло.
После этого она несколько поутихла, а детину отмазало РОНО, дабы не портить процент успеваемости по району.
Учитель физкультуры и трудовик бухали на пару, а физрук до школы работал… вертухаем на зоне.
Вот такой был контингент, несущий нам – советским детишкам – разумное, доброе, вечное.
Но были и исключения.
Учительница первая моя.
Екатерина