Страж серебряной графини. Кофейный роман-эспрессо. Фейная дилогия. Том второй. Светлана Макаренко-Астрикова
праздник? – Мишка заламывает бровь удивленно. – А что это?
– Так называли охоту в «оленьих парках» Людовика Шестнадцатого. С участием маркизов и графов, егерей и ловчих, всяких там, Монсоро, Бюсси, ну, ты знаешь ведь?
Там никто не должен был превзойти короля в искусстве стрельбы и перещеголять замшевые сапожки мадам де Помпадур. Она была маленького роста, чуть выше меня, и впервые при дворе ввела моду носить обувь на каблучке. Ей это – шло… При случае, удобно было впадать в гнев, топать капризно ножкой.. Грэг сейчас меня учил, ты знаешь.. Я не умею как то… Топать… – Фей кокетливо пожимает плечиком и смеется, запрокинув головку – нежно и чуть дразняще. Потом, закусив губу, медленно берет со дна корзины нож – хлеборез, с потускневшей серебряной ручкой, проводит нежным пальчиком по лезвию, и внезапно – бросает его мне в руки. Я едва успеваю подхватить блистающую остроту, несмотря на то, что привык следить, кажется, и за шорохом ее ресниц.
Движение Ланушки – резкое и красивое. Но неожиданное – настолько, что Мишка ошеломленно, тихо присвистывает, и чуть пятится назад.
– Милый, надо бы его наточить поострее. Пригодится! – произносит она, волнующе хрипло, но – совсем не повышая голоса. И резко, стремительно, идет к двери.
– Да, Madame. Непременно.– Чуть притушив улыбку, в смену ее настроения, продолжая тонкую игру, я склоняю покорно голову, иду за ней, чувствуя, как по хребту, холодной змейкой ползет предощущение чего то внезапного, почти гибельного… Игра ее жеста, улыбки смеха предощущение – смягчает, но…
– Потрясающе! – свистящим шепотом бормочет мне в спину Ворохов. – Не боишься, Грэг, что прирежет она кого нибудь ножичком этим? Легко так… Играючи?
– Не волнуйся, дружище! Мы с тобой – первые в очереди. – Резко и чуть растерянно бросаю я в ответ, сжимая в руке лезвие, мгновенно ставшее теплым от прикосновения моих пальцев.
…Старый сад, заросший бурьяном и полынью, весь в канавах и рытвинах с разбросанными досками, встречает нас неприветливо. Остро пахнет молодой травой, сыростью, прелью, почему то – тальником, хотя, ни ив, ни ручьев поблизости нет. Пока мы ехали – совсем рассвело, но до остроты – прохладно. Выбравшись из слегка запыленного, но комфортного и теплого шевроле встревоженно смотрим по сторонам.
От железных ворот, что ведут к дому, точнее, к фундаменту дома, остались лишь два столбика и рассыпающаяся бетонная дорожка. Уцелел только остов чайной беседки в глубине сада, с полусгнившим шатром – карнизом, скамейками, да столиком на резной ножке. Вооружившись садовыми граблями и саперными мини – лопатами мы с Мишкой за полчаса расчищаем беседку и, застелив газетами и пледами скамьи, еще томительные полчаса бродим по саду, в поисках хвороста для костра, наткнувшись под старой яблоней на остатки скамейки и бочажка для воды.
– Ой, вот отсюда Виолка флоксы поливала и клубнику – ахает фей.– Даже следов от грядок нет! – сокрушенно оглядывается по сторонам