Жития святых, написанные святыми. Сборник
безошибочно видеть, где труды проповедников Евангелия не останутся без плода. Асия и Вифиния, конечно, еще не были способны к тому, чтобы для них воссиял свет славного благовествования о Христе.
Так вместо Вифинии Павел оказался в Троаде (см. Деян. 16, 8), городе, лежавшем недалеко от древней Трои, на восточном берегу Эгейского моря. Здесь в ночном видении предстал ему некий муж, моля его прийти к ним в Македонию для подания духовной помощи, из чего апостол заключил, что сам Промысл призывает его благовествовать там. Немедля проповедники отплыли в Самофракию, на другой день прибыли в Неаполь, один из приморских городов Македонии, и, не останавливаясь в нем, поспешили в Филиппы. Здешние иудеи имели за городом у реки молитвенный дом. Придя туда в субботний день, апостол вступил в разговор с женщинами, собравшимися на молитву. Слова его падали на добрую почву; особенно тронута была ими одна богатая и набожная женщина из Фиатира, торговавшая багряницей, по имени Лидия. Крестившись со всеми своими домашними, она убедила проповедников избрать дом ее своим жилищем (см Деян. 16, 12–15).
После этой утешительной встречи поджидала апостола новая и весьма неприятная. В городе том одна служанка была одержима духом прорицания, которая через предсказывание будущего доставляла большой доход своим господам. Принуждаемая духом злобы или собственной совестью, эта несчастная сопровождала Павла всякий раз, когда он шел на молитву, и громко кричала: «Эти люди – рабы Бога Всевышнего, которые возвещают нам путь спасения» (ср. Деян. 16, 17). Павел, который подобно великому своему Учителю, Иисусу Христу, не хотел, чтобы божественность Его учения получала свидетельство из таких уст, которые разверзались бы для пророчества по любостяжанию, именем Господа повелел нечистому духу выйти из нее. Прорицавшие уста служанки умолкли, вместе с этим господа ее поняли, что рушатся и их корыстолюбивые надежды на получение дохода. Нечистый дух, вышедший из первой, как бы перешел в последних. Они напали на Павла и его спутников и повлекли их на судилище. Если не совесть, то благоприличие не позволяло открыть им истинную причину своего негодования на добродетельных и миролюбивых странников, и корыстолюбие, по обыкновению, прикрылось личиной любви к отечеству и религии. Говорили: «Эти люди, иудеи, возмущают наш город, проповедуя богослужение, которого нам, римлянам, принимать и исполнять не следует» (ср. Деян. 16, 20–21). Обвинение подействовало. Мятежный народ толпой бросился на оболганных проповедников Евангелия. Сами судьи, забыв свое достоинство, осыпали их ударами. Изъязвленные, они были ввержены в темницу, начальнику стражи которой было приказано усугубить за ними надзор. Для большей безопасности ноги узников были забиты в колоду.
Но для слова Божия нет уз (2 Тим. 2, 9). В полночь, когда земные судьи совершенно не думали уже об узниках, Павел воззвал к Судии Небесному, но не для того, чтобы молить Его об отмщении, а чтобы в духе веры и святой преданности излить перед Ним чувства хвалы и благодарности.
Оглушаемая