Оковы равновесия. Яна Алексеева
воспользоваться вашей площадкой? Мне надо бы… – Я выразительно крутнула посохом, заставив воздух загудеть.
– Милости прошу, – коснулся он плеча, направляя.
Присев, я расшнуровала сапоги, стянула чулки. Босые ступни больно укололись о мелкие камешки. Перехватив посох, медленно обошла круг, приноравливаясь к утоптанной глинистой поверхности, чуть влажной после вчерашнего дождя.
Неритмичное громыхание тем временем утихло, а к затаившим дыхание зрителям присоединились еще двое. Судя по шагам, Ивер и мальчишка Артир. Точно…
– На это стоит посмотреть, – прошептал старший из моих спутников. – И поучиться.
– Да ну… бард! Что она может!
Я улыбнулась. Кое-что могу.
Кто-то поспешно отступил, освобождая дорогу. Я уловила только запах трудового пота и, как ни странно, пекарни.
Пустое пространство, замкнутое между четырех стен, звенело от напряжения.
Итак, разминка…
Первый широкий взмах, длинный выпад, проход у земли, стелясь у самой поверхности. Удар снизу вверх, разворот, по инерции выносящий на край символического круга, прямо на замершего Артира. Перехват, посох взмывает ввысь, ложится центральной частью в левую ладонь, выпад, и снова шагнуть в центр… Чтобы упасть в быстрый, рваный ритм, барабанной дробью обрушившийся на сознание.
А потом я очнулась под затухающую, не слышимую более никем мелодию, с кривой блаженной улыбкой на губах. Медленно опустила руки, в завершающем жесте ткнула посох в землю. Транс окончательно схлынул.
Чем хорош посох – с ним можно делать все что угодно. В плане приемов. Я с ним, например, танцую.
– Научите! – неожиданно раздался над ухом знакомый молодой голос.
И Артир едва успел увернуться от резко двинувшегося назад шеста.
– Чему?
– А вот так… вертеть.
– Ну-ну… если пожелаете, молодой айе.
– Пожелаю.
– Тогда – ученическую клятву, – выдвинула я требование.
Все прочие затаили дыхание. Это немыслимо. Высокородный наследник – в ученики к барду! Наследник упрямо засопел, придвинулся ближе. Хрустнул коленями, опускаясь на землю, и с надеждой, звенящей в голосе непролитыми слезами, начал ритуальный зачин.
Пять ударов сердца спустя я превратилась в мастера.
Ивер только вздохнул и принялся что-то говорить, пытаясь перекрыть разрастающийся восхищенно-удивленный шум голосов, но неожиданно замолк. Молчание разлилось по двору молочно-белыми густыми волнами. И особенно четко ощущались чьи-то шаги. Всей кожей, через пятки. Я сосредоточенно нахмурилась. Земля будто вздрагивает под ногами, ластится, признавая своего хозяина, легкие, едва заметные потоки силы чуть покалывают кожу. Вот как замок отзывается на присутствие владетеля, осененного божественной благодатью.
Я аккуратно опускаю посох, разворачиваюсь.
Вслушиваюсь в воцарившуюся тишину. Вежливо киваю куда-то в пространство,