Царица Пальмиры. Бертрис Смолл
выражал легкую скуку и пресыщение:
– Брак между Зенобией и мной возможен, кузен. Не обещай ее другому. Вернемся к нашему разговору, когда ребенок превратится в женщину, если только мое сердце к тому времени не займет другая.
Забаай широко улыбнулся.
– Будет так, как ты сказал, господин! – спокойно ответил он.
Его ни на минуту не обманули ни прохладный тон Одената, ни его видимое безразличие. Он заметил искренний интерес в горячих карих глазах молодого человека, когда он так долго, пристально и задумчиво смотрел на Зенобию.
– Ты попрощаешься с моей дочерью, князь? – спросил он. – Мы не вернемся в город до начала лета. Как только эти солдаты умрут, мы отправимся в путь, в пустыню, как и планировали.
Оденат утвердительно кивнул и пожелал Забааю бен Селиму благополучного путешествия. Потом направился к тому месту, где сидела Зенобия. Усевшись рядом с ней, он взял ее маленькую ручку в свою. Ее рука была холодна, и он инстинктивно стремился согреть ее, крепко зажав в своей ладони.
– Этот римлянин умирает достойно, – сказала она, заметив его присутствие. – Но еще рано, и в конце концов он будет взывать к своим богам о милосердии!
– А для тебя так важно, чтобы он молил о милосердии?
– Да!
Она выкрикнула это слово неистово, и он понял, что она снова погружается в свои тягостные размышления. Она испытывала слишком сильную ненависть для столь юной девочки, которая до сегодняшнего дня не знала зла. Этот ребенок все больше и больше очаровывал его.
– Я хочу попрощаться с тобой, Зенобия, – сказал он, снова отвлекая ее.
Зенобия подняла на него взгляд. «Как же он красив, – подумала она. – Если бы только он не уступал римлянам так легко! Если бы только он не был таким слабовольным человеком!»
– Прощайте, мой господин князь! – холодно произнесла она и снова отвернулась, чтобы созерцать умирающего.
– До свидания, Зенобия! – нежно произнес он, легко прикоснувшись рукой к ее мягким темным волосам.
Но она даже не заметила этого. Он поднялся и пошел прочь.
Закатное солнце обагрило белые мраморные башни и портики Пальмиры. Но Зенобия не видела ничего. На песке пустыни вспыхнули бивачные костры, а она все сидела в безмолвии, наблюдая за человеком, который лишил ее матери. Вокруг нее люди из племени бедави занимались своими обычными вечерними делами. Они все понимали и терпеливо ждали, пока ребенок не удовлетворит свою жажду мщения.
Винкт Секст некоторое время лежал без сознания, однако потом начал понемногу приходить в себя, пробужденный волнами боли, которая словно вгрызалась в его тело и душу по мере того, как болеутоляющие средства прекращали свое действие. Его удивило, что он до сих пор еще не в царстве теней. Он медленно, с усилием открыл глаза и увидел стройную девочку, сидевшую возле его головы и созерцавшую его страдания.
– К-кто… ты? – с трудом удалось ему выговорить пересохшими и потрескавшимися губами.
– Я