Ухищрения и вожделения. Филлис Дороти Джеймс
себя посмотреть ей прямо в глаза. Его огорчило и встревожило то, что он увидел в них больше боли, чем гнева. Он сказал:
– Предполагается, что Блэйни об этом знает и выедет, как только сможет это сделать. Но это ведь нелегко. Он совсем недавно овдовел и остался с четырьмя детьми на руках. Как я понимаю, здесь ему все сочувствуют.
– Вне всякого сомнения. Особенно в «Нашем герое» – это кабак, в котором Райан Блэйни тратит большую часть своего времени и денег. Я не желаю ждать. Мы переезжаем в Лондон через три месяца, и времени на то, чтобы решить проблему с коттеджем, остается не так уж много. Я терпеть не могу оставлять такие дела нерешенными. Мне нужно объявить о продаже дома как можно скорее.
Он понимал – это самый удобный момент, чтобы очень твердо сказать ей: «Может быть, я и переезжаю в Лондон, только без тебя», однако счел это совершенно невозможным. Он уговаривал себя, что уже поздно, что день был долгим и трудным, что конец рабочего дня не самое лучшее время для восприятия разумных доводов. Он и так уже поговорил с ней о деле Паско, и, хоть она прореагировала на его доводы именно так, как он и ожидал, вполне возможно, что она все же поразмыслит над этим и последует его совету. И разумеется, она права насчет Райана Блэйни: это вовсе не его, Алекса, дело. Этот разговор, однако, заставил его гораздо более четко, чем раньше, сформулировать два вывода: он не только не допустит, чтобы она ехала с ним в Лондон, но и не станет рекомендовать ее на должность главного администратора Ларксокенской АЭС. При всех ее деловых качествах, уме и образованности, она не годится для этой работы. На мгновение ему пришло в голову, что он мог бы разыграть именно эту карту как козырную: «Я не предлагаю тебе стать моей женой, но зато предлагаю занять самую высокую должность, на какую ты когда-либо сможешь рассчитывать». Однако он знал, что не станет и пытаться соблазнить ее этим: он не желает оставлять станцию в руках такого администратора. Рано или поздно она все равно узнает, что ей нечего рассчитывать ни на замужество, ни на высокую должность. Но сейчас было не время говорить об этом, и он с грустной насмешкой над самим собой подумал: да когда же оно наступит, это время?
Вместо всего этого он сказал:
– Слушай, мы с тобой руководим работой электростанции, и нам нужно делать это как можно более эффективно и без осложнений. Мы все здесь делаем очень важную и необходимую работу. И конечно же, все мы ей преданы, иначе бы нас здесь не было. Но мы – ученые, инженеры и техники, а вовсе не религиозные фанатики. Не наше дело вести войну за веру.
– Зато они – фанатики, те, кто против нас. Нийл Паско. Тебе он кажется ни на что не способным идиотом. Но это не так. У него нет ни стыда, ни совести, и он очень опасен. Только посмотри, как он раскапывает малейшую информацию об отдельных случаях лейкемии, которые, по его мнению, можно связать с использованием ядерной энергии. А теперь у него в руках последний отчет КМАВР[15], так что горючего для его тревог ему надолго хватит. А как тебе понравился его прошлый бюллетень с этой душещипательной ерундой о полуночных
КМАВР