Лучше не бывает. Айрис Мердок
для друга. Я чувствую эхо твоей души глубоко в своем сердце, и я знаю, что говорю правду. Жди меня, молись обо мне, прими меня, о моя дорогая. Я напишу тебе еще раз с корабля. Твой навеки
Пола скомкала письмо. Потом она разорвала его на мелкие кусочки и разбросала по тугой коже воды. Это письмо как будто вызвало Эрика из небытия, со всеми характерными черточками, которые она, слава богу, забыла, он как будто стоял перед ней, как демон, затемняя яркое море; его искусственное исступление, его мистические утверждения – смесь, которую она когда-то находила трогательной, слабости и угрозы, жестокая хитрость эгоиста. Конечно, она вела себя плохо, в частности бросив его так внезапно. Но она навсегда избавилась от любви к нему и способности помогать ему. Это она знала твердо. И все же было ли это правдой, спросила себя Пола, пытаясь восстановить внутреннее равновесие, может быть, она еще способна помочь ему, должна ли она попытаться? Возможно, он был прав, говоря, что между ними существует все еще какая-то связь. Ее сердце содрогнулось при мысли о том, что может опять увидеть его, она почувствовала тошноту, страх, наводящий слабость. В Эрике было нечто демоническое. Пола никогда не боялась Ричарда, хотя он был способен на насилие. Теперь она понимала, что очень, очень боится Эрика. Это было проявлением любви, о которой она полностью забыла.
6
Этот большой абиссинский кот
Играет на арфе и сладко поет, —
напевал Эдвард, вытаскивая Монроза из корзины, в которую безуспешно пытался спрятаться Минго, напутанный холодным взором кота. Минго забрался в нее. Монроз сбежал от Эдварда на печь и сел там, нахохлившись, как птица.
– Можно нам положить сегодня водоросли в ванну? – спросила Генриетта у Мэри Клоудир.
– Зачем тебе водоросли в ванне? – спросила Мэри.
– Это наш собственный способ вылечиться от ревматизма, – сказал Эдвард.
– У вас нет ревматизма – или есть, Эдвард?
– Нет, это для дяди Тео на самом деле, но мы хотим вначале испытать на себе, не даст ли это токсический эффект.
– В прошлый раз, когда вы положили водоросли в ванну, они забили сливное отверстие, и долго никто не мог ее принимать, – сказала Кейзи, которая только что вошла с корзиной помидоров и салата.
– Мы обещаем, что в этот раз не допустим такого!
– Тогда ладно, – сказала Мэри. – Послушайте, я хочу, чтобы вы все камни вынесли в сад.
Кейт и Дьюкейн прошли мимо кухонной двери; улыбаясь друг другу, они направлялись в холл. Дьюкейн задержался в дверях кухни:
– О, Мэри! Кейт и я собираемся навестить Вилли.
– Хорошо, только не опоздайте к чаю, сегодня особый воскресный чай.
– Как поживает моя маленькая нимфа? – спросил Дьюкейн Барбару, на которую они натолкнулись в дверях.
– J’aimerais mieux t’avoir dans mon lit que le tonnerre[3], – сказала чопорно Барбара.
Дьюкейн рассмеялся, протягивая руку, чтобы дернуть ее за волосы, пока она
Лучше уж ты в моей постели, чем гром