Мисима. Путь воина. Братья Швальнеры
друга, все же не был готов к очередному его откровению.
– Ронин.
– Чего???
– Царь, предавшийся воле волн…
– Че это?
– А то. Живешь так себе, без цели, без расчету, без умысла всякого…
– Че это ты хочешь сказать?
– А то он хочет сказать, – отвечала за супруга влекомая им за стол Азэми, – что жениться тебе надо. Ты бы Ритку заново позвал…
– Это еще зачем?
– А затем, чтобы было кому дома ждать… Вот, посмотри как мы с Хираокой моим живем, душа в душу… – Азэми притянула мужа к себе и нежно поцеловала. Он особенно любил, когда она говорила ему нежно, душевно, называя по имени «Хираока ты мой»… По его настоящему имени, без этого глупого псевдонима Юкио Мисима, о принятии которого он уже и пожалел давно.
– Да уж… – брезгливо отвернулся от целующейся парочки Нигицу. – Достойный повод… – В его голосе сквозил скепсис и пренебрежение.
– Ты не прав, Михалыч, – парировал Мисима. – Мужик без бабы он что и баба без мужика, жить не должен…
– Ага… А ты мне лучше расскажи, полноценный ты наш, ты зачем заявление написал? Завтра собрание, рассматривать будут…
Флер взаимного очарования сошел с лица Мисимы и его спутницы.
– Ну написал… А чего?
– Ты бы чем херней маяться, в пастухи на полставки пошел… Председатель сказал пастухи нужны…
– Да чего туда идти, все равно четвертый месяц никому не платят…
– В том-то и дело, что никому. Будут деньги – заплатят. Сам же знаешь, как в колхозе зимой – не сеем и не пашем…
– …А валяем дурака, с колокольни фуем машем, разгоняем облака… Надоело так жить! – Мисима ударил кулаком по столу. – Надоело быть ронином, и предаваться воле волн…
– Совсем крыша поехала, – поднимая очередной кубок, произнес Нигицу.
Вечером следующего дня Мисима появился на пороге дома, сияя от счастья. Азэми словно бы передалось его настроение, и она спросила:
– Как все прошло?
– Прекрасно. Я обвел их вокруг пальца.
– Но как?
– Я говорю: увольняюсь, потому что нет зарплаты. А они меня на должность старшего механизатора с еще более высоким окладом! Ишь, как я их…
Задумчивость Азэми граничила только с ее печалью…
Однажды Мисима пошел в баню. «Славное омовение, – рассуждал он мысленно, – является первым шагом на пути к очищению мыслей от скверны…» А ему в этот день очищение было просто жизненно необходимо. Скверным было послание даймё – председателя, ежегодно напутствовавшее верных самураев. Не обещало оно злата и серебра верным подданным феодала, отчего последние пришли в печаль и многие даже пытались утопить ее в саке. Не таков был Мисима – благость и воздержание овладели и карманом, и членами его, и отправился он в горячую и влажную парную.
Завернутый в юката, пришел Мисима в баню. Ронины его были в основном нагишом. Что не могло не броситься ему в глаза.
– Отчего не прикрываете члены свои? – резонно