Река надежды. Соня Мармен
конечно же, узнал, что она вышла замуж, и теперь радуется, что ему не приходится кормить жену и ребенка. Но ведь она так его любила! Что, если даже по прошествии лет ее чувства к нему не переменятся?
Пьер отстранился и посмотрел на нее влюбленными глазами.
– Пора возвращаться… Идемте, мой ангел, и насладимся теплом объятий, пока совсем не рассвело! Надеюсь, наш Габриель спит спокойно в своей кроватке…
Как сильно он любит ее и сына! Разве такое проявление преданности может оставить женщину равнодушной?
В доме было тихо. Первые рассветные лучи проникали в окно и подсвечивали волосы Изабель, рассыпавшиеся по ее оголенным, чуть дрожащим плечам. Закрыв глаза, она позволила рукам Пьера заняться лентами и застежками, которые развязывались и расстегивались одна за другой. Обычно скучная обязанность раздевать госпожу выпадала на долю горничной Элизы, но и Пьер неплохо справлялся с этим. Пальцы его с поразительной ловкостью и деликатностью скользили по шелковистой материи. Создавалось впечатление, что они обрывают лепестки с самого хрупкого цветка, сорванного в садах Любви.
– Моя прелестница, вы сводите меня с ума!
Ласки и нежные слова заставили Изабель забыть о сдержанности. Стоя у нее за спиной, он наконец освободил ее от корсета. На молодой женщине осталось только подаренное им накануне великолепное ожерелье с изумрудами. Теплые руки Пьера поднялись от ее талии к грудям и обхватили, окружили их своим теплом. Она откинула назад голову и застонала. В комнате было прохладно, поэтому прикасаться спиной к горячему телу Пьера было особенно приятно.
– Моя богиня! Даже Боттичелли не довелось увидеть такой красоты! Вы такая…
Он стал целовать ее плечи – неторопливо и с наслаждением, словно это был плод, который хотелось вкусить. Потом, обхватив ее за бедра, он развернул Изабель к себе лицом и присел на корточки. В голове все еще стоял алкогольный туман, и она, чтобы не потерять равновесия, запустила пальцы ему в волосы.
– Какая же?
– Такая…
Он так спешил вкусить сладости любовного плода, что не стал тратить время на пустые разговоры. У Изабель подогнулись колени, но он удержал ее и еще крепче прижался к ней губами. Пока ее тело соскальзывало в пучину экстаза, перед глазами мелькали обрывки воспоминаний. Внезапно она почувствовала, что падает и вместе с телом переворачивается и ее сознание. Мгновение – и Изабель уже лежала на кровати. Мужские губы касались ее тела, исследуя его, порождая в ней трепет. Она – Психея, возлюбленная Амура, которого ей не дозволено видеть, дабы не навлечь на себя ужаснейшее из несчастий! Решив не открывать глаз, она сосредоточилась на ласках, расточаемых ей безликим возлюбленным – повелителем ее воли, тела и ощущений.
– Ангел мой, я люблю вас!
Он осыпа́л ее поцелуями, и Изабель представилось, что она изнемогает, тает от наслаждения…
– Любовь моя, мой ангел! – повторял голос, в то время как тело возлюбленного сливалось с ее телом.
Нет,