Вождь краснокожих. О. Генри
жест: некто пожертвовал на образовательные учреждения чуть ли не пятьдесят миллионов долларов!
Я просматривал хронику в вечерней газете, а Джефф Питерс набивал свою любимую трубку из корня вереска.
– По такому случаю, – сказал он, – не грех бы нам распечатать новую колоду и устроить вечер хоровой декламации силами студентов факультета филантроматематики.
– На что это вы намекаете? – поинтересовался я.
– А разве я не рассказывал вам, – отозвался Джефф, – как мы с Энди Таккером занимались филантропией[16]? Было это лет восемь назад в Аризоне. Мы разъезжали в фургоне по горным ущельям – искали серебро. В конце концов нашли – и продали свою заявку в городе Таксон за двадцать пять тысяч долларов. Банк выплатил нам эту сумму серебряной монетой – по тысяче долларов в мешке. Погрузили мы эти мешки в свой фургон и понеслись на восток как безумные.
В себя мы пришли только тогда, когда отмахали первую сотню миль. Двадцать пять тысяч долларов кажутся сущей чепухой, когда читаешь годовой отчет совета директоров Пенсильванской железной дороги или слушаешь, как актеры болтают о своих гонорарах. Но если ты можешь когда угодно приподнять парусину фургона, пнуть сапогом первый попавшийся мешок и тот отзовется серебряным звоном, то поневоле почувствуешь себя отделением банка в ту пору, когда операционный день в полном разгаре.
На третьи сутки мы вкатились в городишко – самый аккуратный и ухоженный из тех, которые когда-либо создавали природа и издатели туристических проспектов. Он лежал у подножия горы среди рощ и цветников, а все его две тысячи жителей оказались приветливыми и полусонными. Назывался он Флоресвилль, или вроде того, и еще не был загажен ни железными дорогами, ни туристами из восточных штатов.
Первым делом мы положили наши деньги на счет в местном банке и сняли номер в гостинице «Небесный вид». После ужина сидим, покуриваем; тут-то меня и осенило: а почему бы нам не заделаться филантропами? Эта мысль рано или поздно посещает каждого жулика. Когда человек облегчил ближних на приличную сумму, ему становится не по себе и так и подмывает вернуть хотя бы часть награбленного. И если понаблюдать за ним внимательно, то выяснится, что его благодеяния направлены как раз на тех, кого еще недавно он ободрал как липку. Предположим, некто нажил миллионы, продавая керосин малоимущим преподавателям и студентам, которые изучают экономику и методы управления корпорациями. Так вот, те доллары, которые давят на его совесть, он непременно пожертвует университетам и колледжам.
Возьмем другой случай. Некто нажился, беспощадно эксплуатируя рабочих, у которых все имущество – руки да инструмент. Как ему переправить часть своих неправедных миллионов в карманы их комбинезонов?
– Я, – восклицает он, – сделаю это во славу науки. Я погрешил против рабочего класса, но недаром говорят, что милосердие искупает многие грехи.
И он принимается строить библиотечные здания стоимостью в восемьдесят миллионов долларов, и единственные, кому от этого
Помощь неимущим, благотворительность.