Рецензистика. Том 2. Алексей Ивин
что судьбу получил почти как у Христа: предательство, и поношение, и неправый суд, и смерть. «Громче зовите. Может быть, Он спит», – насмехается Овод над эффективностью католических молитв. Сразу вспоминается картина «Отказ от исповеди» (вот только не помню, Ярошенко, Перова или Репина).
И знаете, я почему-то склонен оправдывать эту несговорчивость, и анархизм, и молодой энтузиазм, отнюдь не направленный на личное обогащение в офисе медиа-холдинга «Рога и Копыта». В телестудиях и в издательствах чаще мелькают рога, копыта и прочая атрибутика сатаны, чем среди простого народа или шифровальщиков «Молодой Италии». И знаете почему? Великие души не лезут перед телекамерами, а также на амвон. Они сражаются, они предпочитают действовать, а не болтать.
93. Глупее нас с вами
Генри Саттон, Эксгибиционистка: Роман/ пер. с англ. О. А. Алякринского. – Минск: Белфакс, 1992. – 336 с.
Ага! Вот почему Алякринский, работая в издательстве «АСТ» (где-то на задворках Казанского вокзала), так и не дал мне подзаработать на переводах. Сам-то вон чего перевел! «Американский супербестселлер», «самый нашумевший роман года», «бестселлер, о котором говорят все», «сенсационный роман, разоблачающий тайную жизнь международной кино-элиты»! Вот уж правда – «разоблачающий»: в романе трахаются и разоблачаются с первой страницы до последней (в первой главе 4 раза трахаются и 3 раза рожают, а всего глав 13). И дальше – больше: сперва-то хоть мужчина с женщиной, потом женщины лесбиянки, потом гомики и лесбиянки, потом свальный грех, потом с импотентом, – в общем, на каждой третьей странице вспоминаешь невольно Рим периода упадка: парад-алле извращенцев, всяко разно по-разному везде. И все это издано под боком у батьки Лукашенко тиражом 400 тысяч. Теперь бы батька такого не позволил, а тогда еще руки у него не доходили.
Меня в первых же сценах зацепило знаете что? Там героиня только что опросталась после родов и к своему младенцу с бутылочкой молочных смесей пристает, да и ту не может найти: запуталась. Я втайне думаю: «Это цивилизация – или напротив того? Потому что свинья, бывает, осердясь, съедает своих свиненков, но вообще-то после родов и она их обычно кормит: у нее много сосков; молоко-то надо расходовать ведь. И наши, русские бабы, тоже обычно кормят грудью даже и в современных клиниках: вроде им разрешается первое время или даже полезно. Чего же эта-то ищет бутылочку, – это художественная правда, что ли?»
Нащот художественности Генри Саттон меня с первой минуты обеспокоил. Вообще-то у Бальзака был, говорят, словарный запас в 55 тысяч слов, а писатель Саттон вроде в 2 тыщи слов укладывается. Это больше, чем у Эллочки Людоедки и ее подружки, которая знала слово «гомосексуализм», но все равно мало: в диалогах еще можно понять, о чем речь, а в авторском повествовании – уже нет. Я сразу спасовал от Генри Саттона, перестав