Капер Его Величества. Михаил Попов
на жару, Кидда бросило сами знаете во что – в холодный пот.
А жрец между тем командовал. Он взял девицу за руку и повел к хижине.
Не потащил, а именно повел.
Жених при этом не выразил ни малейшего желания протестовать.
Вслед за этим старик со всякими деликатными ужимками приблизился к Уильяму и стал ему знаками объяснять, что ему тоже надлежит прогуляться в сторону хижины.
«Черт знает что!» – от всей души подумал Уильям.
Старик настаивал. Мягко, но настаивал.
Уильям посмотрел на жениха. Тот тут же упал на колени и закрыл глаза, как давеча это делала беременная.
Ну что с вами делать!
Пришлось подчиниться силе обычая. В хижину войти можно, но никто же не заставляет его делать там то, чего от него ждут. Нет, Уильям Кидд, сын Генри Кидда, отнюдь не был девственником, он перепробовал многих поселянок и пастушек в окрестностях родового замка, имел с полдюжины незаконнорожденных отпрысков в разных частях родного графства, знал, как обращаться с женщинами, особенно если они не слишком много о себе воображают, но сейчас ему было не по себе. Конечно, эту дикарку следовало бы отнести скорее к поселянкам, чем к графиням, но он не чувствовал себя в этой хижине в своей тарелке.
Даже месячное воздержание никак не сказывалось в его организме.
При этом он понимал: предпринимать что-то надо!
Больной может умереть завтра или послезавтра, а вот то, что он отказался от выполнения своих особых обязанностей, станет ясно немедленно.
Эти идиоты его тут, кажется, обожествляют, но станут ли они это делать, когда окажется, что он… Это нехорошо, это оскорбительно! Он обратился к себе с аргументированной речью, в которой пытался доказать, что надо, надо сделать то, чего от него все так ждут. Но ему самому его собственные аргументы казались неубедительными.
Девушка сидела в углу на корточках, с закрытыми глазами. Вела себя так, как ее научили, небось все в деревне считают ее счастливой, небось старики и не помнят, когда в последний раз к ним наведывался белотелый посланец небес.
Что же делать, в конце концов?!
Эти, на улице, наверное, уже удивляются.
Как же им объяснить, что он не может заниматься этим без душевной склонности?
Катастрофа. Сейчас она откроет свои белки.
Девушке действительно надоело ждать, и она начала приоткрывать глаза.
И это было подобно грому.
Настоящему грому.
Такому, что донесся со стороны деревни.
Уильям Кидд не без усилия стряхнул с себя одурь. В деревне стреляют.
Не просто стреляют, палят!
Кто там может стрелять?
Радуясь, что ему, по всей видимости, не придется работать специалистом по первой брачной ночи, Уильям выскочил наружу. Картина его взору открылась красивая, но устрашающая.
Деревня полыхала.
Каждый дом – костер.
Между домов, вопя, носятся люди и свиньи. Видимо, в деревне имелся загон, а теперь он полыхал, как все прочие постройки. Но не на свиньях остановилось