Король. Андрей Посняков
артельщики, мальчишки со сбитнем и пряниками, спешащие на рынок служанки, а то и богатые дамы в возках. И каждый старался вырядиться понаряднее: если кафтан – так ярко-красный, с желтым шелковым шнуром, с золочеными пуговицами, ежели азям – так небесно-голубой или травянисто-зеленый, да поверх – желтую, изумрудную, алую ферязь или бобровую шубу, крытую сверкающей на солнце парчой! Да хотя бы цветастый кумачовый кушак – и то дело, и то эдак гламурненько, да к кушаку и сапожки черевчатые, и…
– Да уж, народу хватает, – протянул Леонид.
Михутря с презреньем сплюнул и повел плечом:
– Это разве народ? Вот раньше, вот это был народ – целые толпы! А сейчас… нынче уж дело не то. Обмельчал Новгород, обнищал, обезлюдел – Грозному царю спасибо сказати, тьфу!
Впереди показался Торг, весь, словно часовыми, обставленный древними церквами: Святого Иоанна на Опоках, Бориса и Глеба на Торгу, Святого Георгия, Успения, Параскевы Пятницы…
Слева, у приземистой, с крепкими стенами, церкви Святого Иоанна, расположились крестьянские возы. Предлагали овес, грибы, лукошки с брусникой и клюквой, рябину, мед, дичину, орехи и все такое прочее, что давали суровые северные леса.
– Вы тут ждите, – остановилась Графена. – А я – за одежкой.
– Постой, постой, – Арцыбашев торопливо схватил девушку за рукав. – А деньги? У нас и пула медного нету!
Оглянувшись, гулящая сверкнула большими жемчужно-серыми глазищами, сверкнула не просто так, а с озорством, с изрядной долею наглости:
– Ужо как-нибудь и без денег обойдемся, попробуем. Ждите, ага.
Сказала и исчезла, скрылась в толпе продавцов-покупателей, так что беглецы не успели и слова сказать.
Михутря осклабился:
– Ничо, ужо сыщет одежку. Девка еще та! Проворная.
– Даром, что проворная, – забеспокоился, заволновался король. – Лишь бы не попалась!
Между тем собравшийся у крестьянских возов народец, по виду – не шибко-то и зажиточный, активно торговал ягоды и орехи.
– Эй, борода, почем клюква? – высокий, со светлыми кудрями, парень, говорил с явным новгородским акцентом: «поцем».
– Корзина – денга, – почмокав губами, отозвался бородатый крестьянин.
Парень хмыкнул:
– Да я за денгу курицу куплю, дядя!
– И покупай. А ягоды мои не трогай.
– А хомут, хомуты по сколько?
– Полденги. Есть и по денге некоторые. Добрые-то хомуты, бери.
– Боровички за что отдашь?
– Полденги лукошко!
– Однако!
– К нему ишшо сыроег лукошко – даром.
– Даром, говоришь… А давай!
– Вон тот-то хомут почем? А дай-ко глянуть.
– И ягодок попробовать дай! Сладка ли твоя клюква? А ну-кось…
– Руци от ягод моих убери!
– Да я попробовать токмо…
– Сказал – убери! Не то как двину оглоблею!
От всего этого шума у Леонида заболело в ушах, и он переместился чуть ближе к паперти Ивановской церкви,