Один день без Сталина. Драматическая история обороны Москвы. Леонид Млечин
и на все просить согласия. В реальности все зависело от личных качеств того или иного руководителя.
Скажем, самоуверенный нарком внутренних дел запросто отдавал распоряжения московским партийным секретарям. 1 июля 1941 года нарком внутренних дел, Генеральный комиссар государственной безопасности Лаврентий Павлович Берия отправил телеграмму второму секретарю Московского обкома Борису Николаевичу Черноусову как своему подчиненному:
«Предлагаю под вашу личную ответственность обеспечить немедленное выполнение наряда Генштаба Красной армии о поставке конского состава обоза с упряжью на укомплектование формируемой дивизии НКВД.
Мероприятие это большой важности, и вы обязаны принять все меры к выполнению и быстрому их продвижению в пункты формирования соединений расчетом прибытия не позднее 15 июля.
Исполнение донесите».
16 июля Черноусов дисциплинированно телеграфировал Берии:
«Московская область наряд Генштаба Красной армии о поставке конского состава и обоза с упряжью на укомплектование формируемой дивизии НКВД выполнила.
Сдано воинской части 2880 лошадей и 875 повозок».
А вот обком партии обращался в наркоматы с просительной интонацией. 14 августа тот же Черноусов писал наркому путей сообщения Лазарю Моисеевичу Кагановичу:
«Ввиду создавшегося напряженного положения со снабжением населения области хлебом из-за неподачи вагонов (отгружено за 18 дней августа всего лишь 3400 тонн при плане 62000 тонн), – МК ВКП(б) просит Вас дать указание о предоставлении 1718 вагонов под погрузку муки со станций отправления».
Для придания веса такого рода обращениям под ними ставили подпись самого Александра Щербакова. 19 сентября хозяин Москвы обратился за помощью к заместителю наркома путей сообщения:
«Для обеспечения снабжения Красной армии и населения гор. Москвы мылом необходимо для мыловаренных заводов гор. Москвы завести в сентябре месяце 210 цистерн. МГК ВКП(б) просит Вас предоставить цистерны для отправки в гор. Москву… Цистерны должны быть адресованы заводу «Новый мыловар» – станция Бойня Московской окружной железной дороги».
Горком партии, в принципе, считался хозяином Москвы. Но рядом существовал могущественный ЦК, и это ограничивало возможности городской власти. Во главе некоторых наркоматов стояли члены политбюро и Государственного комитета обороны, и горком не смел вмешиваться в их дела.
В первый военный год московский комитет партии превратился в инструмент мобилизации народа и прямого управления промышленностью. Об этом свидетельствует отраслевое распределение обязанностей секретарей обкома и горкома:
• по строительству и городскому хозяйству,
• по текстильной и легкой промышленности,
• по топливно-энергетической промышленности,
• по машиностроению,
• по оборонной промышлености,
• по местной промышленности и промкооперации.
Чем, скажем,