Люди с солнечными поводьями. Ариадна Борисова
он. Мы же одни.
– Видно, добычи много, потому и припоздала дружина.
Круглое мальчишеское лицо Дуолана расплылось в счастливой улыбке. Крутанулся на месте, играя легким копьем:
– Сколько рассказов будет! А весной, когда ветвисторогие обратно двинутся на острова, пусть только попробует Хорсун меня не взять!
– В дом не заходи, хозяйка спит, – предупредила Модун.
– А если я захочу попить-поесть?
– Тебе лишь бы попить-поесть! Скверный из тебя сторож, – рассердилась Модун.
Хозяйка подслушивала у двери. Обхватив живот руками, покачивалась в смятении. Как сбежать, как отвлечь Дуолана? Но отодвинулись участившиеся боли и постаралась успокоить себя: зато бдительная Модун ушла.
Нарьяна накинула на ровдужное платье нарядную соболью доху с двумя черно-белыми полосами по подолу. Надела лисью шапку с распушившимися из рожек перьями журавля стерха и медным кругом-солнцем на тулье. Ах вот что еще нужно сделать: наворотила на лежанку подушек, придав им форму человеческого тела, прикрыла рысьим одеялом.
Готовая к дороге, с туеском и свертком под мышкой, жена багалыка снова приблизилась к двери, приотворенной на палец. За ней послышался голос мясовара Асчита. Наверное, Модун завернула к нему, попросила, чтобы отнес поесть Дуолану. И точно:
– Вчерашнюю еду будешь? – спросил Асчит у парня.
– Буду, – обрадовался тот.
– Ну, тогда я приду к тебе завтра, – сказал веселый толстяк и сделал вид, что уходит.
– Опять надо мной смеешься! – обиженно завопил Дуолан.
Сквозь крохотную щель до прильнувшей к двери Нарьяны донесся душистый запах только что приготовленной пищи. Расхрабрившись, медленно-медленно приоткрыла дверь пошире. Увидела за кустами затылок удаляющегося Асчита. Увлеченный едой, Дуолан сидел спиной к юрте на опрокинутых санях. Рядом в развернутом куске бересты лежало что-то золотисто-коричневое и оранжевое. Что там? Ага, испеченная на рожне утка и поджаренные в масле колобки из карасевой икры. Нарьяна сглотнула слюнки и вспомнила, что сегодня еще ничего не ела.
Как бы тихо ни отворялась дверь, все равно раздался противный тягучий скрип. Женщина обмерла с закинутой через порог ногой. Но парень ничего не слышал, блаженно хрустя утиными косточками. Шаг, еще шаг, обогнуть юрту, скорее к лесу! Нарьяна припустила что есть мочи.
Спрятавшись за кустом, осмелилась бросить взгляд на оставленный двор. Дуолан повернулся лицом к двери, будто что-то заподозрил… Но нет, взял икряной колобок, перекатил задумчиво с ладони на ладонь. Видать, наелся. Обветренные щеки его лоснились от жира, глаза сонно щурились. Не усмотрел, не заметил, вот так стражник!
Больше не оглядываясь, Нарьяна начала подниматься в горы по узкому берегу речки Бегуньи.
Говорливая речка стремглав скакала вниз по порожкам, торопясь к бабушке Большой Реке. А там уже разливалась широкогорлым устьем, плакала-жаловалась на обиды, острые камни и нежеланные объятия