Аркаимский колдун. Александр Прозоров
нервно облизнула губы. – Кажется, что-то шевелится…
– Смотри только на бревно. Прямой взгляд бесполезен, его нежить отводит.
– О-о, черт, там снежный человек! – вздрогнула девушка. – А у меня телефон в куртке остался!
– Руки длиннее ног? Это леший. Быстро он. Первыми обычно криксы прилетают.
– На ветках волосатые амурчики…
– Угадала, это они.
– Кто-то светлый еще… На девушку похож…
– Берегиня. Это хорошо, берегини лучше всех отдариваются. Но мертвой воды у них нет, тут на крикс главная надежда.
– Ты их всех знаешь?! – удивилась девушка. – Откуда?
– Я же рассказывал. Когда был маленьким, они от меня даже не прятались, в камушки-воротики с ними играл. Потом, как повзрослел, нежить осторожнее стала. Но и сейчас часто на глаза попадается. Мне взгляд отвести трудно, я ведь и сам колдун.
– Крикса без крыльев? – усмехнулась девушка.
– Кто его знает? – пожал плечами Андрей. – Может статься, так оно и есть.
– Темно стало под твоим кустиком. Похоже, булочку того… Ням-ням.
– Так это хорошо, – отпустил жену чародей. – Пойдем смотреть.
Катя быстро повернула голову, но ничего не увидела ни возле куста, ни на дереве над ним. Хотя мгновением раньше готова была поклясться, что…
Она снова глянула на бревно и сглотнула:
– О-о, черт!
– Вот именно, – тихо засмеялся Андрей. – Они среди нас. Нужно только научиться их видеть. Но пирушка уже закончилась, разбредаются.
Среди корней вербы поверх пустого пакета лежал опрокинутый набок термос, стояла крышка с темной водой. Молодой человек наклонился, подобрал несколько еле заметных волосинок, спрятал в карман, поднял пластиковый стаканчик:
– Ты не передумала?
– Нет! – твердо отрезала Катя.
– Тогда пора. Скоро полночь.
Русичи заметили их, когда молодые уже поднялись на обрыв.
– Глядите, глядите, чего там Волхв творит! – закричала Мирослава, и вся община поспешила от палатки к реке.
Андрей тем временем стянул рубаху, перевернул заранее подготовленный амулет, уже заговоренный, заряженный и щедро залитый с обратной стороны воском, зажег торчащий из него фитилек, передал жене и опустился на колени, сложился, опустив лоб к самой земле, смяв влажную траву.
Катя, как ее учили, сдула с развернутой бумажки легкий серый порошок, начертала амулетом нарисованный на листке знак и дрожащим голосом проговорила:
– Земли отчие, воды текучие, прах родовой, небеса вечные призываю! Быть мне единой плотью с мужем сим отныне и до часа последнего, и да будет его беда бедой моею, его радость моею радостью, его боль моею болью, его счастье моим счастьем. Пред тобой, хозяйка ночи, клянусь, что не оставлю его ни в беде, ни в болезни, ни в горести и призываю тебя сей клятве в поручители. И да станет час нарушения сей клятвы моим часом последним! – Она подняла с земли пластиковый стаканчик от термоса. – Земли отчие, воды