Война ведьмы. Джеймс Клеменс
поглубже, чтобы убедиться наверняка, – и снова пустота. Она посмотрела на змею, решив взглянуть на ее магию, нырнула в нее и удивленно нахмурилась. Ничего.
Подняв глаза, Мисилл повернулась к Мерику и при помощи своего дара попыталась уловить аромат молнии и ветра. И в ее глазах появился ужас. Она снова ничего не почувствовала. Потрясенная своим открытием, она села очень прямо.
– Я… ослепла, – прошептала она.
Мерик, обеспокоенный, подошел к ней.
Неожиданно Мисилл сообразила, что туман у нее в голове рожден вовсе не манипуляциями Мамы Фреды, а смертью ее духа. Она испуганно посмотрела на целительницу, а потом на Мерика.
– Я больше не охотница, – пробормотала она. – Моя магия стихий ушла.
– За все приходится платить, – тихо проговорила Мама Фреда.
Мерик подошел к краю стола и поднял руку, собираясь утешить Мисилл, но неожиданно замер и наклонился, вглядываясь в ее лицо.
– Твои глаза! – вскричал он. – Они изменились.
Мисилл быстро поднесла руки к лицу, проверить, какие еще ужасы с ней приключились, и змея на запястье тихонько зашипела, возмущаясь резким движением.
– Они стали золотистыми, с вертикальными разрезами, – сказал Мерик, взглянув на волка, сидевшего рядом. – Как у Фардейла.
Мисилл сжала руками щеки. Такого просто не может быть. Она не смела надеяться.
– Я еще никогда не видела подобных изменений, – сказала Мама Фреда. – Ведь…
Мисилл перестала ее слушать. Осторожно, с опаской она заглянула в свое сердце и прикоснулась к той части духа, которая умерла давным-давно. Там, где прежде ничего не было, она уловила знакомое сопротивление. Она осторожно двинулась дальше и почувствовала, как кости и сухожилия, много лет назад оказавшиеся в ловушке одного-единственного тела, стали сдвигаться и гнуться. Точно замерзший пруд весной, ее плоть начала оттаивать. Она стояла на подгибающихся ногах около стола, одеяло упало с плеч, когда кости начали менять свое положение.
Пака’голо зашипел и сильнее обвился вокруг ее запястья, когда оно начало расплываться.
Мисилл поднесла змейку к глазам. Какое чудо совершило это существо? Пака’голо не только вернул ей жизнь, он возродил ее утерянную сущность. Мисилл заставила свою плоть вновь обрести плотность, вернувшись в обличье, с которым была лучше всего знакома.
– Я снова могу… менять форму, – объяснила она потрясенным Мерику и Маме Фреде. По ее щекам покатились слезы, голос дрогнул. – И я не только жива. Я снова си’лура!
Янтарные глаза Фардейла засверкали, и впервые за бесчисленные зимы в сознании Мисилл возникли образы, духовная речь ее народа: «Мертвый волк, которого обнюхивает скорбящая стая, вернулся к жизни. Стая ликует».
Когда на востоке из океана начало подниматься солнце, Джоак стоял на палубе «Морского стрижа» у леера правого борта и разглядывал западную оконечность Архипелага. Корабль плыл на север вдоль побережья. Рассвет превращал далекие острова из угрожающих черных глыб в высокие зеленые горы. Их пики окутывала дымка,