И в зеркале моём, и в зазеркалье… Стихи и проза. Татьяна Славская
я была…
быком ли?.. матадором?
И только кровь —
по жилам и из вен —
была такой горячей,
настоящей,
что я рождалась
заново на свет,
навеки с ним
пред этим попрощавшись…
…Давным-давно,
в далёком далеке,
как первый знак
рождения земного,
характер мой
без страха, налегке
из чрева —
материнского, родного —
входил в тот мир,
где Суть и Суета
полярны так
и так нерасторжимы,
где Истина
и Свет, и Красота,
как вдох, насущны
и – недостижимы,
где странники
безропотно приемлют
любые муки
и любые раны
в своём пути
к обетованным землям,
в своём пути
к неведомому храму.
…Пусть седина
клубится на висках,
и зной палящ,
и беспощадны ветры —
они идут
по медленным пескам,
идут в веках —
и с ними только вера.
И вдруг – травинка
там, внизу, у ног…
Кем, как, зачем
им явлена в пустыне?
И есть надежды
маленький росток,
и сердце утомлённое
не стынет…
«Всё исчезает, тает в свой черёд —…»
Всё исчезает, тает в свой черёд —
уходит дымкой легкой в мирозданье,
и, как всегда, острее расставанье,
чем радости нечаянный приход…
Да, всё пройдет. Всё то, чего ты ждёшь
так жадно, так коленопреклонённо…
И этот долгий бесконечный дождь —
надежда почвы, зноем иссушённой…
И постареет девочка, что ждёт
с прекрасным принцем встречи непременной…
Ну а пока – лишь на урок зовёт
её звонок на школьной перемене…
Ну а пока… Пока и ты не жди
ни расставаний, ни разлук, ни боли…
Всё зелено? Спасибо вам, дожди…
Ночь наступает? Пусть… А я дотоле
пройдусь по вечереющей земле,
касаясь взглядом медленных прохожих,
и мыслью полусонно-бестревожной,
и каждой клеточкой души своей и кожи
вберу в себя всё, что доступно мне
и так насущно, так необходимо:
вечерней свежести легчайших холодок,
воспоминаний медленный глоток,
звезды далёкой свет необъяснимый…
Воспоминание о прошлом
1.
…И волю дав душевному порыву,
мы сокращали имена любимых
до слога одного, нет, звука… нет – беззвучья,
в котором место лишь губам и боли
от наслаждения и… горечи той тайной,
что ведает разлуку впереди…
2.
…Ах, эта боль,
немыслимая боль
любви моей
мучительной, последней,
сжигающей,
как солнце