Золотая нить времен. Новеллы и эссе. Люди, портреты, судьбы.. Светлана Макаренко-Астрикова
что заставляло седовласых профессоров вокала из Рима и Берлина, качать головами и утирать повлажневшие глаза: «Это невероятно! В горле у маленькой русской принцессы живет соловей из эдемского сада, а из рук ее музыка течет, словно струи родника». Кстати, на всех портретах Александры Николаевны обращает на себя внимание именно эта необыкновенная «музыкальная посадка», «постановка» ее рук, скрытая певучесть жеста и невинная, девическая гармоничность души, которую изысканные придворные портретисты (Кристина Робертсон, Дж. Доу) пытались выразить присутствием в картинах и портретах светло – голубого или золотистого колорита, обязательно осеняя тонкие пальцы царственной певицы цветком или бутоном розы. Розы всегда были ее маленькой слабостью.
Императрица Александра Феодоровна с детьми, Александрой и Николаем. Рисунок М. Зичи. Источник иллюстрации И. Б. Чижова «Чистейшей прелести чистейший образец» М. Изд – во.» Мильгард». Санкт – Петербург. 2011 год. Цветная вклейка. Личное собрание автора.
Да, щедрые Небеса даровали ей многое из того, чего жаждет при рождении любая душа человеческая: необыкновенность внешности, которую многие сравнивали с ангельскою, мягкость характера, чистоту помыслов, широкую художественную одаренность натуры, громадный талант, повергающий окружающих в восторг. Если же к этому еще прибавить желанность существования ее в лоне семьи, желанность, которую она каждодневно ощущала от родителей, сестер и братьев, то..
Чего бы ей можно было хотеть еще? Разве что – лишь долгой жизни рядом с любимым человеком, в окружении любящих детей, внуков, правнуков. Но спокойствия своего заката она не изведала. Небеса, даруя ей все, что перечислено выше, взамен попросили слишком многое: Длительность Жизни. Царственной служительнице Муз было суждено встретить радостною улыбкой только лишь зарю своего бытия. Александра Николаевна Романова, Ея Императорское Высочество Великая Княгиня и Ландграфиня Гессен – Кассельская прожила на свете всего девятнадцать неполных лет и умерла в самый день появления на свет своего первенца – сына, маленького принца Вильгельма.
1.
Покидая этот мир светлым, солнечным утром, она страдала невыразимо, но голос ее, полный смертной муки, еще пытался произнести слова утешения для близких, толпящихся растерянно у ее смятой горячкою постели: братьев, отца, юноши – мужа, сестер и матери.
Голос, глубина и ширь которого прежде могла достигнуть трех полных октав, звучал теперь до неузнаваемости тихо и часто прерывался горловым, надсадным кашлем, окрашивающим тонкий батист и шелк платков алыми или темно – багровыми пятнами крови. Но она все еще силилась проникнуть в прозрачность верхних нот Моцартовского «Дон Джованни» – хотя бы: в первые три – четыре…..
Сквозь поток слез, застрявших в горле горьким комом, ей пыталась подпетьMarie, а вместе с нею – Олли, любимая сдержанная, чуть холодноватая Олли, подарившая ей не только скрытую нежность сестринского сердца, но и часть своей собственной судьбы…..
2.
Ландграф