Золотой корсар. Луи Нуар
их купить.
Испания жила в ежедневном страхе перед нападением со стороны племен, проживавших на соседних с территориями, которые она занимала на берберском побережье, землях. Пираты угрожали Ла-Калле во Франции; пляжи Италии, острова Греции, утесы Каталонии – вся береговая линия – постоянно подвергались дерзким и разорительным набегам корсаров Регентства.
Тщетно, еще со времен Карла Пятого и Людовика XIV, великие морские державы пытались разрушить это пиратское гнездо – все их попытки неизбежно проваливались.
Ни случайные бомбардировки этого бандитского логова англичанами, ни постоянное и крайне разорительное для государственной казны наблюдение за ним французской эскадры существенных результатов не приносили – порт вновь и вновь возрождался из пепла.
Тартаны продолжали бороздить моря, раз за разом ускользая от вражеских крейсеров, возвращаясь с добычей под носом сразу нескольких кораблей, неспособных преследовать эти легкие барки, которые летают по воде, как чайки в небе.
Для того чтобы завоевать Алжир, Алжир девственный, святой, хорошо охраняемый, нужны были немалая армия, флот кораблей в триста и неукротимое упорство; чтобы сохранить его, нужны были еще шестьдесят тысяч человек, наши пушки и весь наш военный гений.
Но Алжир тогда был на пике своего могущества.
Впрочем, и сегодня это земля, полная странностей, ярких контрастов, поразительных аномалий, необъяснимых гармоний, непостижимых загадок.
Арабы называют его «краем, покрытым вуалью».
В годы, предшествующие его завоеванию, перед путешественником, который осмеливался приподнять хотя бы уголок этой вуали, на каждом шагу вырастал какой-нибудь сфинкс, забрасывая его назойливыми вопросами, запугивая и зачаровывая взглядом.
Уже тогда – и это было удивительно – жизнь в городах, с их мавританской цивилизацией, являла собой полную противоположность дикарскому, варварскому существованию дуаров[22], располагавшихся прямо за городскими стенами; нигде это противопоставление не было столь резким, как в Алжире последних лет его независимости.
С высоты Императорского форта открывалась огромная панорама, охватывавшая город и порт, тенистые сады и пустынные земли, море и Атласские горы с их уходящими за горизонт верхушками.
Странный человек вглядывался в даль с вершины этой величественной цитадели.
Дело было в июне, когда сумерки спускаются внезапно; вечер выдался чудесный.
Мягкий и благоуханный бриз легко колыхал море; огромный вал вяло накатывал на берег и отступал – лениво и безвольно.
Волна ласкала сушу, испуская бесконечно нежные вздохи, к которым прислушивался этот стоявший на крепостной стене мечтатель.
Внизу лежал город с его бесчисленными террасами, минаретами мечетей, силуэтами фортов, мрачной крепостью, окруженной ореолом творящихся в ней неслыханных злодеяний, и огромным редутом времен Карла Пятого, гордо высившимся на кратере временами еще напоминавшего о себе зловещего вулкана.
Пока одни суда, встав
Кочевое поселение бедуинов.