Девушка из Золотого Рога. Курбан Саид
послышалось шарканье босых крепких ног. Азиадэ испуганно сжалась. В полумраке кабинки она была похожа на испуганную, загнанную в угол птицу. Наконец, собравшись с духом, девушка приоткрыла дверь, высунула в щель голову, позвала дежурную и, когда та вошла в кабину, смущенно спросила:
– Вы уверены, что я могу так выйти? В смысле – я не могу разглядеть себя в зеркале.
– Нет, – ответила дежурная низким голосом. – Так вы не можете выйти. Вы надели купальник наоборот.
Она помогла Азиадэ переодеться и ушла, качая головой.
Азиадэ вступила на пляж, как грешник к вратам ада. Руки ее были судорожно сжаты, глаза плотно закрыты, голова кружилась. Вокруг были только голые спины женщин и волосатые торсы мужчин.
– Бисмиллах! Во имя Аллаха, – прошептала она и открыла глаза, полная решимости до конца вынести все муки.
Кто-то совершенно незнакомый стоял перед ней, улыбаясь. Она увидела две ровные загорелые ноги с широко расставленными пальцами, потом медленно подняла взгляд, и ноги перешли в обтянутые плавками бедра. Девушка заставила себя посмотреть выше и увидела натренированный живот, широкую загорелую грудь с черными вьющимися волосами и гладкие мускулистые руки. Впервые она видела постороннего мужчину почти голым и была очень взволнована.
«Я падшая женщина», – печально подумала она и заставила себя посмотреть доктору Хасе в лицо.
Тот, ни о чем не подозревая, восхищенно улыбался, потом повел ее к их месту, и Азиадэ нырнула в песок, не зная, какую часть тела закопать в нем в первую очередь.
– Может, вы хотите поплавать? – спросил Хаса.
– Нет, слишком холодно – ответила Азиадэ, благоразумно умолчав о том, что она не только не умеет плавать, но и никогда не видела плавающих людей.
Доктор Хаса медленно направился к трамплину, и Азиадэ удивленно смотрела, как этот взрослый, сознательный человек без видимых на то причин с громким плеском бросается в воду. Она робко огляделась. Полуобнаженные тела ослепляли ее. Мужчины и женщины, бессмысленно растрачивая всю свою энергию, плескались в воде или, как усталые улитки, лениво и бесчувственно валялись под солнцем. По пляжу были разбросаны клочки бумаг, остатки пищи, а сидевшая неподалеку толстая дама смазывала свой нос какой-то желтой массой.
Азиадэ села, обхватив колени руками, и почувствовала, как давешний жгучий стыд постепенно отходит. Только слегка подташнивало от ощущения, будто она присутствует на показе диких, экзотических зверей. Все вокруг были волосатыми, словно обезьяны: ноги, руки, грудь, даже у женщин под мышками. Азиадэ подумала о своем теле, с которого она тщательно удаляет каждый волосок, и о гладкой коже своего отца и братьев. Она презрительно отвела взгляд от этих полуодетых тел и посмотрела в небо. Мягкие и широкие облака, причудливо меняя очертания, напоминали то нос профессора Банга, то карту Римской империи в период ее расцвета.
Азиадэ вздрогнула от брызг холодной воды – доктор Хаса стоял над ней, отряхиваясь, словно намокший