Апокалипсис Welcome. Zотов
спазмы в мышцах, закатив глаза, – даже жестокая лихорадка денге теперь казалась им слаще меда. Бесчисленные стаи кариду кружили над деревней, зорко высматривая с высоты уцелевших: и любой, кому становилось лучше, сейчас же получал новую порцию укусов. А звук… какой они умудрялись издавать звук! Самый страшный ураган – лепет младенца по сравнению с их дьявольским воем.
…Каждый в племени был уверен, что умрет. Шаманы плакали от бессилия, и даже остро пахнущие листья из джунглей, так хорошо отгонявшие москитов, не могли спасти от укусов проклятых существ. Смерть, всегда столь нежеланная, на этот раз не спешила на помощь. Великий шаман Барар на пятый день мук обезумел от боли: истошно крича, призывая на помощь богов, он погрузился в морские волны, пытаясь найти сладкую гибель в пучине. Океан вышвырнул его назад с такой же легкостью, как малыш выплевывает фруктовую косточку. Мучения достигли апогея – никто не находил смерти, представлявшейся отнюдь не старухой с клыками во рту, но ласковой матерью, нежно избавляющей от ужаса страданий. Воины, утратив храбрость, бросались на отточенные копья – бамбуковые наконечники отскакивали от груди, ломаясь, словно сухая солома. Те, кто еще находил силы после ядовитых укусов, под покровом ночи зарезали теленка, обмазав кровью священный столб, но ленивые духи сделали вид, что не заметили жертвы. Каждое утро мальчик просыпался от боли: на теле лопались белые волдыри. Кариду были везде – в воздухе, на земле, на стволах пальм, в хижинах… люди глохли от звуков, издаваемых этими жуткими тварями. Думалось, кошмару не будет конца. Но пять дней назад случилось чудо, которого никто не ждал, – кариду исчезли. Смертельно напуганные, люди по-прежнему опасались покидать пределы деревни. Мать запретила строго-настрого: не смей даже нос свой высунуть из хижины, лежи на полу. Но есть на свете вещи и пострашнее ужасных кариду. Например, жизнь без сладкого.
Рука с черной каймой под обгрызенными ногтями нащупала то, что искала, – неровный клубень, засевший в земле. Паренек задохнулся от счастья. Забыв об осторожности, он распрямился, подбросив в ладонях найденный батат. Левое плечо зачесалось, он дернул им, но зуд не прошел. Мальчик нехотя повернул голову… картофель вывалился из похолодевших рук, ребенок замер, не в силах пошевелиться. На смуглой коже, прямо возле предплечья, уцепившись лапками, сидело большое насекомое, смахивающее на кузнечика: голенастые, мускулистые ноги, усики, прозрачные крылья вдоль чешуйчатой спины. Все остальное словно ворвалось в явь из кошмарного сна. Туловище насекомого венчала настоящая человеческая голова. Сильно уменьшенная в размерах, примерно с горошину, но все же – определенно человеческая. Симпатичное лицо, аккуратные уши, тонкий носик и разинутый в издевательской улыбке рот с кривыми зубами. Зеленый лоб бережно обвивала проволока крохотного золотого венца, надетого прямо на мягкие, вьющиеся женские волосы. Хитиновые бока насекомого защищала толстая железная броня, делая �