Ласточка. Наталия Терентьева
нескончаемым обязанностям.
Когда Анна шла в монастырь, она не могла себе представить, что как будто поступает на крайне тяжелую и зависимую работу, часто бессмысленную, грубую. Мыть полы, скрести до чистоты старые, подгнившие доски, мыть стены, двери, туалеты, без перчаток, без горячей воды, с водой у них туго в монастыре. Выносить мусор с кухни, копать-перекапывать землю, всегда такую плотную, тяжелую, глинистую, в которую никак не хочет идти лопата, таскать полные ведра воды, по двадцать, по тридцать литров – есть места в монастырском саду, куда не доходит ни один шланг, а поливать надо, сад должен быть зеленый, кроме пользы он еще и прекрасный. Несмотря на всю черноту в душе, Анна видит, как прекрасна природа вокруг. Природа, которой больше никогда не увидит ее маленький Артем.
Глава 3
– Пошевеливайтесь! – Паша обернулся и посмотрел на девочек, за которыми шел Кирилл.
– Лучше бы ты остался на завтрак, Паш, – бросила ему Ника, – чем так орать на всех. Никакого нет смысла в нашем походе, если собачиться.
– Такая умная, сама оставалась бы в лагере! – продолжал Паша в том же духе. – Спортсменка…
– И правда, Пашок, заткнулся бы ты. – Запыхавшаяся Борода махнула на него крупной рукой. – И так тяжело идти, а тут еще ты трындишь!
– Нет, ну слушайте, это совсем не годится. – Ника остановилась. – Вы не понимаете, что… тогда все наоборот… – Ника перевела дух, не в силах подобрать правильные слова.
Она огляделась. Какая же красота. Как хорошо, что из-за жары пришлось так рано выйти. Только что взошло солнце. Матово-золотое, на чистом бирюзовом небе, оно еще почти не грело. Было непривычно прохладно и очень тихо. Пели птицы, как-то по-другому, чем обычно поют в лесу рядом с их дачей. Другие птицы, наверно. Близко пролетела крупная серо-белая птица с широкими пестрыми крыльями, внушительным клювом, посмотрела на Нику круглым глазом, Ника, как зачарованная, проследила за ее медленным уверенным полетом. Круг, резкий поворот, взлет вверх, снова – огромный круг, вот она вернулась, спикировала, но не до самой земли, и опять взвилась вверх. Красиво, бесконечно красиво. Горы вдалеке снижались к морю плавной волной, ни с одной стороны не нависая над плато, на котором был расположен лагерь. Простор, покой и красота.
Паша, видя, что Ника оглядывается с удовольствием и выбирает ракурс для фотографий, внятно выматерился.
Ника оглянулась на него.
– Знаете… Я тогда вообще одна пойду.
– Одной только с восемнадцати лет, – сказал Кирилл.
– Кирюш, Кирюш… – Верочка подошла к нему поближе. – И мы с тобой можем одни пойти, да? Разделимся, ребята, как, а?
– Щас! – Борода потянула ее за лямку рюкзака, да так, что Верочка покачнулась и чуть не опрокинулась назад. – Кто это вас пустит? Ты что, подруг предаешь? Из-за него, что ли? Кирюха, ты чё там моей подруге нашептал уже?
Верочка умоляюще сложила руки:
– Дашунь, ну Дашунь…
– Нехрен! –