Враждебный портной. Юрий Козлов
это… как-то связано с реинкарнацией Дия Фадеевича? Но к чему такие сложности? Сделался бы сразу Вороновым или Ворониным. А можно: Вороновским, Воронецким – на польский манер, Вороновичем – на еврейский, Вороняном – на армянский, Вороношвили – на грузинский, да хоть… просто общенациональным всечеловеком Вороном!
Коротко и ясно: наш советский ворон! Что ему надо? Зачем и откуда он прилетел? Зачем столько времени на моих глазах долбил клювом заплесневелый батон? Чего хотел? Неужели подбодрить меня, чтобы я, значит, держался под ударами проклятого манекена, как… батон? Но почему тогда батон заплесневелый? Неужели я так выгляжу и мне одна дорога – на помойку?
– Из этого создается мир, – услышал Каргин голос (теперь он не сомневался) божества.
– Из этого? – посмел усомниться он. – Из чего именно?
– Из необязательных случайных мыслей, которые становятся обязательными и неслучайными, – пояснило божество, – каркасом мира, нитью, сшивающей все и вся.
Каргин подумал, что если божество дает ему пояснения, значит, оно само сомневается, что именно из такого материала создаются каркасы мира, что именно такая нить сшивает все и вся.
– Так утверждается мир, – продолжило божество. – Так меняется его фасон. Детали – второстепенны, хотя впоследствии из них составляются исторические факты и мода.
Божество выдержало паузу, давая Каргину время осмыслить сказанное. Каргин попытался, хотя несколько сбивали с толку легкомысленные слова «фасон» и «мода». Исторические факты увиделись ему в виде древних динозавров, некогда вылезших из океана и на сотни миллионов лет заполонивших сушу. А потом огромный метеорит ударил в Землю. Чудовищный взрыв расколол, как вазу, единую до того момента сушу на осколки-материки. Вознесшийся как… кто? – неужели ворон? – пепел закрыл черными крыльями солнце. Настала ядерная зима. Пришел конец эпохе динозавров.
– После того – необязательно по причине того, – уточнило знакомое с «Диалектикой» Платона и без труда читавшее мысли Каргина (а как иначе?) божество.
– Ты… кто такой? – Каргин решил, что ему нечего терять (он не претендовал на место в истории, а из всего Платона только и помнил опережающе процитированное манекеном изречение). – Чего тебе от меня надо?
В ожидании грома, молнии, землетрясения, цунами, кирпича на буйную голову, превращения в червя, плакучую иву, кучу дерьма – как еще боги наказывают хамов? – Каргин успел задуматься о том, почему к бессмертным богам смертные людишки смеют обращаться на «ты», а не на «вы»? Откуда это неуместное панибратство? Даже с Иисусом Христом, с Богородицей, с другими православными святыми – на «ты»! Каргин сам это слышал, когда приближался к чудотворным иконам во время редких посещений (как правило, в дни обострения хронических болезней) храмов. А еще он вспомнил одного своего знакомого художника, тот вообще на третий день запоя, когда оставался один (собутыльники не