Счастливчик Леонард. Владимир Корн
там было чуть выше голенища, но сама она от этого не стала хоть сколько-нибудь теплее.
Наконец воды стало по щиколотку, берег был совсем близко, и тогда, разорвав цепь, мы толпой бросились на спасительный берег.
– Да уж… – начал Блез, когда все мы уже сидели на берегу, помогая друг другу стянуть сапоги, чтобы вылить из них воду, но покосился на девушку и смолчал.
Хотя и без слов было понятно, о чем он хотел сказать. У самого такое ощущение, будто кое-что полностью втянулось внутрь от холода. Причем настолько глубоко, что оказалось где-то в районе солнечного сплетения.
Не выдержал Головешка:
– Дети у нас после такого купания будут? Или о них теперь вообще можно забыть?
– А ты попрыгай, – посоветовал ему Блез. – Если услышишь звон колокольчиков – все, хана.
– Пойдемте, звонари, – первой поднялась на ноги Клер. – Солнце солнцем, но костер точно бы не помешал. Вон сколько деревьев. Свалим какое-нибудь, костер разожжем. – Она зябко передернула плечами. – Лео, ты, кстати, удочки свои не потерял?
Мы шли с Клер последними. Девушка взглянула на меня раз, другой…
– Так, – вдруг спросила она, – а ты не слишком ли сильно ко мне прижимался?
От возмущения я едва не споткнулся на ровном месте. Прижимался к ней сильно – скажет тоже!.. Да ты хоть понимаешь, что пару раз мы были на самом краю! Когда еще чуть-чуть, и нас понесло бы течением, как щепки, как мусор! Туда, где оно еще быстрее, а камней еще больше! И стоило только удариться о любой из них, воды нахлебаешься так, что дальше поплывешь уже трупом! Что я успел проклясть себя за то, что, если бы беда все же случилась, спасал бы именно тебя! Не Головешку, не Блеза, которым много раз обязан жизнью, а тебя! Ту, от которой не вижу ничего, кроме колкостей, и которую в отличие от них знаю без году неделя! Да и как бы я смог прижаться к тебе сильно, если у тебя за спиной висел мешок?
Но я промолчал. Вернее, сказал, но совсем другое:
– Мука в мешке не промокла?
– А ее там и не было. Впрочем, как и масла. Но рыбу поймать ты обещал.
Никакого дерева валить не пришлось. Мы шли по лугу, который все не думал заканчиваться, и так приятно было чувствовать под босыми ногами траву, вдыхать полной грудью аромат цветов и наблюдать за тем, как летают разноцветные бабочки.
Затем на берегу обнаружилось сухое дерево: судя по тому, как оно было побито, принесенное рекой издалека. А под каменным козырьком – сложенный кем-то очаг, полный старой золы. Но самое замечательное было в том, что река в этом месте образовала небольшой залив, соединенный с ней узкой, похожей на горлышко бутылки, протокой.
Попробовав в нем воду, Головешка радостно взвыл и, не раздеваясь, залез в воду полностью, оставив снаружи лишь донельзя довольную рожу.
– Теплая какая! Как давно я об этом мечтал! – заявил он.
– Броситься в чем был? Ты хотя бы одежду снял.
– А зачем, все равно ее стирать нужно, – радостно улыбался тот.
Резонно, решил я, присоединяясь к Головешке. Солнце еще высоко, так что до