Легенда о царице. Часть тертья. Стерва Египта. Василий Фомин
покачала ей и посерьёзнев, что, кстати, в сочетании с легкими конопушками и курносеньким носиком, очень ей шло, сказала:
– Дорогой мой, ты меня пугаешь, какая еще там Нейтикерт и саркофаг с гробницей? Это ты о чем?
– Ну-у-у, я не знаю, а я что, уже ваш «дорогой»?
«Когда же это я так надругаться-то успел над этой феей? Какая она всё-таки такая славненькая, такая, этакая девушка-Аленушка».
Фея-блондинка взяла руку вестника и, прижав к сердцу, а если быть точным, то к своей груди, очень объемистой (да, славянка, какой разговор! Такое вы. я!), с тревогой произнесла:
– Ты, что ничего совсем ничего не помнишь, дорогой?
– Да-а, я тут, это… – помычав, «дорогой», и, наконец, решился. – Простите, леди, за такой вопрос нескромный, но не в обиду вам….как бы сказать-то поприличней…..а вы-то, собственно КТО? А? – и с большим интересом посмотрел на натуральную блондинку.
Красавица поджала губы и обличающее сказала:
– Так, мне все ясно, опять ты с Нутерхопером напился и шатался по притонам, одно мне непонятно: что там такое есть, что нельзя здесь найти, во всем том, что видишь ты перед собою?
Вопрос был действительно на удивленье трудный и «дорогому» вдруг и в самом деле стало почти-что стыдно, хотя и неизвестно почему.
– А-а-а, простите, девушка, за откровенность, ну даже и не знаю, как бы мне сказать… ну как бы вот помягче…
– Ну-ну, смелее дорогой. – блондиночка, чуть кивая головкой, даже склонилась к нему для облегчения понимания и глядя доверчивым топазовым взором.
– Хорошо, вот вы, кто вы такая есть, ну, скажем так – по отношению ко мне?
Девушка внимательно посмотрела на мужчину, глаза ее неожиданно потеплели и, очаровательно улыбнувшись, и выпрямившись, словно от облегченья ситуации, она сказала нежным голосом:
– А по отношению ко мне, мой козлик резвый, я тебе сейчас доходчиво все объясню. Так вот, – если ты, янтарь мой драгоценный, и дальше будешь так напиваться со своим дружком, то это, все еще одно. А вот если, не приведи, конечно же, бог Ра, я узнаю, что ты еще с ним и по шлюхам шлялся, то я, – блондинка добавила ласки во взгляде и совершила невозможное увеличив нежность в голосе закончила нежно-нежно, – так вот, я ему всю харю расцарапаю вот этими ногтями, а этого богатства у меня столько, что и на твою долю достанется изрядно. Я все понятно объяснила, мой милый и невыразимо нежный котик? – девушка очень мило улыбнулась.
– Но, простите, это совсем не объясняет кто вы и кто я по отноше…
Девушка, не переставая ангельски улыбаться, неожиданно залепила звонкую оплеуху.
– А теперь… теперь понял, скотская скотина?
Сладкая идиллия на этом закончилась и блондинка, сверкнув топазовыми глазами, диким леопардом кинулась на скотину-дорогого, уронив где-то по дороге ангельскую улыбку, вцепилась в него и затрясла с такой яростью, будто хотела стряхнуть с него несколько плодов.
– Понял, мерзавец! – заверещала она как разъяренный павиан –