8-й день недели. Дальний
Ещё дальше – фонтан с ярусной подачей воды. Некогда прекрасный, сейчас перепачканный сажей и копотью. А всё ещё торчащие из чаши водозаборные шланги пожарных машин делали несчастный фонтан больше похожим на гигантскую медузу. Крупные капли пота заливали глаза, мешая смотреть. От исходящей от пепелища жары Марченко давно и безальтернативно вспотел, однако снять куртку не решился. Мало ли что, лишний слой одежды может защитить при контакте с горячей поверхностью.
Из развалин то и дело доносилось приглушённое шипение и какое-то странное уханье, напоминавшее голос совы и бросавшее в дрожь.
Дойдя до большой лужи, полицейский остановился. Ему вдруг захотелось всё бросить и написать рапорт об увольнении. Пока не поздно. Впереди раскрытой пастью зияла чёрная дыра, ранее служившая главным входом в особняк. На пороге лежало обгоревшее тело, предположительно принадлежащее женщине. Немного помедлив, он перешагнул через лужу и приблизился. Носовой платок хоть и защищал от остатков перегретого пара и неприятного запаха, но не сильно.
Марченко склонился над обугленными останками и инстинктивно перекрестился. Не то, чтобы он глубоко верующий. Скорее, нет. То есть, когда как. Когда припрёт…
Руки жертвы вскинуты к голове, словно та пыталась защитить лицо от огня. Длинные волосы. Вернее, то, что от них осталось. Одежда – судя по всему, карнавальный костюм женщины-кошки.
Вчера было 31 октября…
– Александр Дмитриевич, наденьте хотя бы каску!
Присутствие ещё одного живого человека разбавляло печальную картину и радовало. Однако следователь отмахнулся от семенящего к нему молодого оперуполномоченного Гены Трумана, добродушного здоровяка ростом под два метра.
– Спасибо, Гена. Лучше бы раздел какого-нить пожарника моей комплекции и притаранил евошный костюм. Толку было бы гораздо больше.
– Всё шуточки шутите, товарищ капитан, – Гена обиженно надул щёки и опустил протянутую руку с защитной каской.
– Нет, на самом деле, смотри сколько их теперь без дела шлындает? Отвёл в сторонку одного, прессанул и раздел. – Марченко подмигнул раздосадованному Гене и повернулся, намереваясь войти в дом.
В подобные острые моменты всегда просыпается неуместное желание юморить. Как реакция организма на стресс.
Однако Гена повертел каской и решительно нахлобучил на голову.
– Я с вами, Сан Дмитрич, – заявил он безапелляционным тоном.
Марченко замер.
– У тебя ещё нет жены и детей, Гена. Поэтому твоей драгоценной жизнью рисковать не будем. Ступай, работай с хозяевами и очевидцами.
– Но… – тот был явно недоволен таким поворотом событий, но Марченко перебил:
– Это приказ.
Затем театрально набрал полные лёгкие воздуха и, закрыв нос рукой, шагнул за порог.
За спиной раздалось недовольное бурчание:
– У вас тоже нет семьи и детей, Сан Дмитрич.
Внутри царил