Мессалина (сборник). Рафаэлло Джованьоли
Против! – пытались перекричать их десятки других.
– Кому нужно ваше согласие? – рявкнул Невий Макрон.
– Нас большинство! – подхватил консул Гней Ацерроний Прокул.
– Нас в четырнадцать раз больше! – по-бычьи промычал Луций Вителий.
В эту минуту рев толпы, доносившийся с Форума, усилился настолько, что заглушил голоса сенаторов.
– Народ, преданный памяти божественного Гераника, единодушно провозглашает императором его доблестного сына, Гая Цезаря! – собрав все силы легких, крикнул Невий Макрон.
– Вот почему мы поддерживаем божественного Гая Цезаря Калигулу, – проревел Вителий.
– Да здравствует император Гай Цезарь Калигула! – стали скандировать четыре сотни отцов города, вторя приветствию толпы, которое звучало все настойчивей.
– Народ желает Гая Цезаря, – надрываясь, снова перекричал всех Макрон, – и если в сенате не хватит нескольких голосов, то, клянусь, их заменят десять тысяч гвардейцев претория!
Слова префекта преторианцев вызвали целый шквал одобрительных аплодисментов.
В тот же миг с треском распахнулись ворота курии, не выдержавшие натиска плебеев, и в зал повалили сотни горожан, исступленно призывавших избрать императором Гая Калигулу.
Толпа в туниках встретилась с толпой в тогах; те и другие рукоплескали сыну Германика.
Вскоре курия перестала напоминать даже видимость собрания, а огромный город стал праздновать провозглашение императором Гая Цезаря Калигулы, сына Германика.
Среди множества людей, наблюдавших за праздником со ступеней базилики Порция, обращала на себя внимание молодая дама, окруженная пятью слугами. Ей было лет двадцать. Несмотря на то, что роста она была среднего, широка в плечах и полногруда, дама казалась стройной благодаря тонкой талии и правильным пропорциям тела. Взгляды мужчин притягивало ее удивительно красивое лицо: у нее были огромные черные глаза, правильный прямой нос, большой рот с немного припухлыми губами, верхняя из которых слегка отгонялась нежным пушком над ней, маленький круглый подбородок с небольшой ямочкой; две точно такие же ямочки появлялись на глянцево-белых щеках, когда она улыбалась. Ее высокий лоб казался довольно низким из-за того, что его наполовину скрывала густая челка иссиня-черных волос.
Хотя дама была одета в дорогую тунику из тончайшего, шитого золотом сирийского льна цвета морской волны, – покрой которой почти обнажал грудь, и, хотя мочки ее ушей были украшены крупными изумрудами, а шея – изящным золотым ожерельем с жемчугом, все же по сравнению со многими другими дамами, носившими куда более дорогие наряды, она выглядела если не бедной, то привычной к скромной простоте.
Позади нее в позе, выражающей не только почтение, но и обожание застыл евнух-эфиоп. В руках у него был шелковый зонтик, защищавший ее от солнца.
Еще дальше находились антеамбул, номенклатор и два сопровождающих. Ниже на лестнице замерли четверо крепких рабов-далматов. Они держали носилки