Свадьба собаки на сене. Наталия Миронина
разносить сплетни! – легкомысленно воскликнула младшая.
– Для тех, кто рассказывает, – это сплетни. Для тех, о ком рассказывают, – это слухи. Нехорошие слухи.
– Мам, слухи могут и так просто распространять, – не удержалась старшая дочь.
– Могут. Но чаще всего случается иначе. Чаще всего что-то происходит, а потом уже рассказывают.
– Мам, что ты сердишься?! Там ничего такого не происходило. Был Вадим, ты его отлично знаешь. Он пришел к Лукину, чтобы помочь ему. Остался на наш вечер. Ему не с кем было танцевать, он мало кого знает. Младшенькая тоже скучала. И что такого? И на плече никто не лежал. Это все вранье.
Младшенькая посмотрела на сестру. Уже который раз она ее выручала. Защищала и оправдывала.
– Мне наврали? – Маруся внимательно посмотрела на старшую дочь.
– Да, – не моргнув глазом подтвердила та, – наврали. Знаю кто. Тот, вернее, та, чья дочь просидела на одном месте целый вечер и ни с кем не танцевала.
Старшенькая всем видом показала, что говорить тут не о чем.
Маруся растерялась. Старшая никогда не врала и вообще была очень правильной.
– Ладно, девочки! Все, что хотела, я вам сказала. Постарайтесь не давать повода для сплетен.
– Хорошо, мама. – Старшая ответила за двоих и поинтересовалась: – Можно я в кино с Толей пойду? Вадим с нами идет тоже.
Маруся задумалась. Против дружбы с Лукиным она ничего не имела. Главное, чтобы эта дружба не превратилась во что-нибудь еще. Вадим тоже был мальчик хороший, во всяком случае, и семья была приличная, и учился он хорошо, и времени зря на долгое гуляние во дворе не тратил.
– Иди, только предупреди, когда вернешься.
– Как только узнаю сеанс, так зайду и скажу. Билеты достает отец Вадима. Это какой-то фестивальный фильм.
Последняя фраза успокоила Марусю и расстроила Младшенькую. То, что в кино она не пойдет, было ясно и так – фильм был с возрастным ограничением «дети до шестнадцати лет не допускаются». Но ей во что бы то ни стало надо было увидеть Вадима. Она вчера так и не подарила ему тот самый брелок с меховой игрушкой. Сегодня был отличный повод позвонить ему и потом увидеться. Свой домашний телефон Вадим ей не давал, но она еще утром подсмотрела его в записной книжке сестры.
«Так как же лучше сделать?! Спуститься вниз, когда они за Старшенькой зайдут? Или потом, вечером? Когда вернутся из кино. Нет, потом будет поздно. Мама с папой не разрешат выходить во двор. И что же делать?»
Она сидела над учебником и, вместо того чтобы учить параграф, мечтала о том, как все будет происходить, если эта встреча состоится. Она уже решила, что наденет свое голубое платье – оно так идет к ее глазам! И юбка там вся такая летящая, при ходьбе она открывает ноги, а пояс подчеркивает талию. У нее талия тоньше, чем у сестры.
Потом, сообразив, что на улице февраль месяц и без пальто на улицу не выскочишь, а под ним никто ничего не увидит, она расстроилась. Ей показалось смешным выходить в теплых рейтузах, в сапогах на пять минут, чтобы вручить эту мелочь. «Нет, пусть идут в свое кино. Я не хочу, чтобы кто-то еще был. Я хочу, чтобы он был один». Младшенькая уже