Фараоново племя. Рассказы и сказки. Ника Батхен
ноты сбились, но люди этого не заметили. Они озирались, терли глаза, прокашливались, какая-то дамочка в круглой шляпке крикнула «браво». Фраер исчез, оставив у ног мальчишки раскрытый чехол, куда тут же полетели монетки. Митяй стоял как потерянный, прижимая к груди живую, гладкую, теплую скрипку. Четыре прорезных значка на деке, похожие на маленьких чаек, гладкий завиток на конце грифа, мелкие трещинки красноватого лака, чернота – инструмент был очень старым. …А руки грязные, в цыпках – стыдно-то как. Платочком бы хоть обтереть… Митяй вспомнил, что последний раз вытирал нос платком ещё дома, когда батя был жив, и всхлипнул. Но не заплакал.
– Эй, собачка, как делишки, как доходишки?
Противный Бача имел изумительный нюх на деньги. Горка монет в чехле настроила его на добычливый лад.
– Славная собачка, рабочая. Все по-честному – восемь долей мои, две твои, без обману. Ну-ка сколь там бренчит?
Бача дважды пересчитал монеты и отделил четыре гривенника поплоше.
– Вот твои денюшки, – слово это выходило у парня приторно-липким. – Ничего не припрятал? Ух ты!
Поймав жадный взгляд «хозяина» Митяй хотел спрятать скрипку за спину, но опоздал. Бача был искренне восхищен.
– Слямзил что ли? За ум взялся, хорошая собачка. Вот тебе ещё гривенник на леденцы. А скрипулечку эту мы продадим и поделим. Не обижу – три доли отмерю. Давай-ка её сюда!
Митяй помотал головой.
Лицо Бачи сделалось ласковым, узенькие глазки прищурились.
– Забыл, сопля белобрысая, кто твой хозяин? Я твой хозяин, захочу – грязь лизать станешь. Дай!
– Нет, – набычился Митяй.
Бача шагнул вперед. Митяй поднял инструмент над головой:
– Убью! Подойдешь близко – убью! Хочешь денег, бери деньги, всё забирай. А скрипку я тебе не отдам.
Тощий Митяй был самым мозглявым пацаном в подвале и никогда не дрался. Не задумываясь, Бача сделал обманный хук левой, а правой попробовал выхватить инструмент. Что-то острое вонзилось ему в грудь. Отшагнув, беспризорник увидел – по грязной рубахе расплывается кровь. Нож?
– Убииииили!
Перепуганный Бача плюхнулся на мостовую. Митяй, забыв о футляре с деньгами, побежал вверх по улице, через сквер выскочил на Итальянскую и нырнул дальше на гору – в переулках слободок его не найдет сам черт. Левой рукой он прижимал к себе скрипку, правой держал смычок. Когда Бача поймет, что отделался простой царапиной, виновнику не поздоровится. Дыхание скоро сбилось, давешняя жажда напомнила о себе. На ходу Митяй обрывал и жевал теплые ягоды черешни. Взбираясь на Митридат, он изрядно взопрел, пот катился по лицу, оставляя грязные дорожки на загорелой коже. Вот и Криничка! Мальчишка с трудом дождался, когда две толстых татарки, лопоча и пересмеиваясь, наполнят кувшины, вдосталь напился сладкой воды, умыл лицо и комом глины как мылом отчистил руки. Потом вытер ладони о штаны и бережно взял скрипку. Какая она красивая!
Митяю расхотелось идти на море.