Из жизни снобов (сборник). Френсис Скотт Фицджеральд
ярмарка закроется – закроется навсегда! – и те девушки, самые желанные из всех существующих, та сестра, про которую говорят, что она прекраснее всех, исчезнут из его жизни навсегда! Они будут уезжать в «Блатц-Вайлдкэтах», исчезая в лунном свете навсегда – без Бэзила, целующего их. Да, отныне всю свою жизнь он будет лишь оглядываться назад с бесконечным сожалением, хотя по плану надо было еще прийти и сказать клерку: «Смотри, что ты со мной сделал!» Как и большинство из нас, он не думал о том, что в будущем его ждет еще множество желаний ничуть не менее сильных, тем те, что обуревают его сейчас.
Он пришел домой; сверток еще не доставили. Разочарованный и мрачный, он бродил по дому, едва соизволив в половине седьмого спуститься к обеду. Он молчал, положив локти на стол.
– Почему ты не ешь, Бэзил?
– Нет, спасибо, – рассеянно произнес мальчик, думая, что ему что-то предложили.
– До школы осталось целых две недели. Так почему же ты принялся грустить уже сейчас…
– Да при чем здесь это? Я не хочу есть, потому что у меня весь день болит голова!
К концу трапезы его отсутствующий взгляд сфокусировался на пироге, и он равнодушно, как лунатик, съел три кусочка.
В семь он услышал звуки, которые должны были предварять волнующий романтический вечер.
На улице остановился лимузин Леминга, и через секунду Рипли Бакнер позвонил в дверной колокольчик. Бэзил обреченно встал.
– Я открою, – сказал он Хильде. И затем, со вселенским укором, маме: – Я выйду на минутку. Просто хочу им сказать, что не смогу поехать сегодня на ярмарку.
– Но ведь ты можешь, Бэзил! Не говори глупости! Из-за такой ерунды…
Он едва ее слышал. Открыв дверь, он оказался лицом к лицу с Рипли, стоявшим на ступеньках. Внизу стоял большой старый лимузин Леминга, дрожавший в свете полной луны.
Цок-цок-цок! На улицу въехал фургон доставки «Бартон Ли». Цок-цок! Из него выскочил человек, привязал лошадь, побежал по улице, свернул, свернул еще раз и направился к ним с длинной картонной коробкой в руках.
– Подожди минутку! – заорал Бэзил. – Мы ведь никуда не опаздываем? Я оденусь в библиотеке. Пожалуйста, будь другом, подожди минутку!
Он вышел на крыльцо.
– Эй, Эл! Мне только что привез… только нужно переодеться! Пожалуйста, подождите минутку!
Огонек зажженной сигареты закраснел в темноте, и Эл что-то сказал шоферу; машина, шумно фыркнув, перестала дрожать, и в небе неожиданно показались звезды.
И снова ярмарка – но совсем другая, как лучезарный вечерний образ девушки, не похожий на ее дневной облик. Из картонных балаганов и гипсовых дворцов исчезла начинка, осталась лишь внешняя форма. Обрамленная огнями, эта форма облекала все в таинственные и восхитительные образы, и люди, прогуливавшиеся по паутине маленьких Бродвеев, тоже становились частью этой картины, когда их еле видные лица поодиночке и группами возникали из полутьмы.
Мальчики торопились на свидание и нашли девушек в глубокой тени «Храма пшеницы». Едва соединились