Сезанн. Жизнь. Алекс Данчев
его столпившимся зевакам и только затем передал ошеломленным служащим{321}. Золя позже написал, что Сезанна «разумеется» отвергли вместе с Солари и им подобными, и они нисколько не сомневались, что признания им не получить еще лет десять. Судя по всему, Сезанну пытался помочь Добиньи и еще несколько членов жюри, отдававших предпочтение «картинам, исполненным смелости, вместо той серятины, которую каждый Салон охотно принимает», но все безуспешно{322}. Сам портретируемый был разочарован, но невозмутим (как истинный флегматик). Несколько месяцев спустя он снова услужил художнику, позируя для двойного портрета: «Марион и Валабрег, идущие на мотивы» (цв. ил. 18). «Мы стоим рука об руку, – писал Валабрег Золя, – и смотримся отвратительно. Поль ужасный художник, когда речь идет о позах, в которых он изображает людей среди этого буйства красок». Валабрегу тогда пришлось позировать одному. «Вчера Поль заставил меня позировать для этюда головы. Телесные участки огненно-красные с белыми процарапанными бороздами; живопись каменщика. Я так ярко раскрашен, что похож на статую кюре из Шанфлери, всю в раздавленной ежевике»{323}.
В разговорах о желанности отказа оставалась, конечно, доля бравады, но спектакль, бесспорно, был срежиссирован. Следующим шагом Сезанна, согласованным с Золя, стала петиция, направленная «на самый верх», графу Ньюверкерке, с требованием вновь провести «Салон отверженных», дабы публика «сама могла судить», к чему в 1863 году лично призвал император. Ответа не последовало, Сезанн написал снова.
Месье,
недавно я имел честь обратиться к Вам по поводу двух картин, отклоненных жюри.
Поскольку я пока не получил ответа, я счел необходимым вновь обратиться к Вам. Вы, несомненно, получили мое первое письмо, и мне нет нужды повторять здесь аргументы, которые я считал своим долгом привести. Я ограничусь тем, что еще раз повторю: я не могу принять незаконное решение моих коллег, которых я не уполномочивал судить меня.
Я пишу Вам, чтобы настоять на своем требовании.
Я хочу обратиться к публике и быть выставленным, несмотря ни на что. Мое желание вовсе не является чем-то необыкновенным, и если Вы спросите всех художников, находящихся в моем положении, они все Вам ответят, что не признают жюри и хотят любым способом участвовать на выставке, открытой для всякого серьезно работающего художника.
Поэтому пусть будет восстановлен «Салон отверженных». Даже если я буду выставлен там один, я хочу по крайней мере донести до публики, что у меня с этими господами из жюри нет ничего общего, так же как они, очевидно, не хотят иметь ничего общего со мной.
Я рассчитываю, месье, что Вы не будете молчать и дальше. Мне кажется, каждое вежливое письмо заслуживает ответа.
В тот же день Золя представил Салону свои статьи и открытое письмо издателю «Эвенман». Драматичное заглавие «Самоубийство»
Марион – Морштатту, 28 марта 1866 г.
Марион – Морштатту, 12 апреля 1866.
Валабрег – Золя, 2 октября и ноябрь 1866 г.; приводится в каталоге-резоне в переводе Ревалда (