Капремонт в доме Ашеров. Иронический хоррор. Василий Васильевич Чибисов
сеансы могли растягиваться на несколько часов. Или сокращаться до пары минут.
Соколова, самая беспокойная пациентка Игнатия, превратила эту привычку в ритуал. Сеанс гипнотерапии – без всякой договоренности – завершался минут на десять раньше стандартного времени. Сара закидывала за спину складной самокат, который всегда таскала с собой (хотя пользовалась такси), вольной пташкой вылетала из клетки сеттинга… Но спустя пару минут уже скромно стучала в дверь кабинета и, стоя на пороге, щебетала что-то, точно умещаясь в оставшийся запас времени.
Из этих надпороговых туннелирующих монологов Игнатий узнал много сплетен. О ком? О Лизе – лучшей подруге. Об Ирине Храбровой – формально начальнице, но по факту, опять же, лучшей подруге. О Розе Альтберг – мировой тетке, которой стать лучшей подругой помешал возраст. И о Лене Ерофеевой – дочери Розы, медноволосой психопатке, которая на всех бросается. Последняя фигура всерьёз заинтересовала только после рассказа Озёрской о чёрной чучелке, которую вдруг стали бояться все члены клана Ерофеевых.
Поэтому, когда Сарочка сообщила о скором переезде в особняк Ерофеевых, Аннушкина скрутило профессиональное любопытство. Не присоединиться к Озёрской он не просто не мог.
Поворот на Рублево-Успенское шоссе
– Почему ты вызвался добровольцем? – не сдавалась Света. – Понравилось ожившее безумие Лизы?
– Вот именно. Не было там никакого ожившего безумия. И сегодня я хочу восстановить свою рациональную картину мира.
Ответ в высшей степени уклончивый. Незачем посвящать Озёрскую в свои мысли и исследования. Еще не время.
– Резонно, – коллега сделала вид, что поверила. – Моя картина мира тоже несколько прохудилась после вчерашнего.
– А у твоей Розалии картина мира не только прохудилась, но и куда-то поехала.
– Игнатий!
– Я-то Игнатий. Но и ты смотри, чтобы тебя фантазии этой старушенции не утянули в болото психоза. А то начнешь чучелку по углам ловить.
– Игнатий!
Психологический центр «Озеро»
Примерно месяц назад
– Я боюсь черную чучелку. Она страшная и на нее неприятно смотреть. А еще я боюсь, что появится вторая чучелка. Потому что две чучелки означают смерть.
О чучелке Светлана впервые услышала от маленького Димы и его матери, Елены Ерофеевой. Мир, похоже, с каждым днем становился всё теснее. Лена оказалась младшей дочерью Розы Соломоновны.
Случай этого детского страха был сам по себе довольно запутанным. И когда фрау Альтберг заявила Светлане, что сама видела чучелку, ясности не прибавилось.
– Я продам дом. Вернее, подарю. Даже уже решила, кому. Лене там нельзя находиться. Диме тоже. А уж мне тем более. Неизвестно, что она может сделать с Димой. Со мной.
– Елена?
– Да какая Елена?! Нам не даёт покоя мерзкая чучелка. Каждую ночь прыгает по коридорам особняка, роется в шкафах и противно хихикает. Кто знает, что у неё