Источник. Джеймс А. Миченер

      Во вторник пароход миновал Гибралтарский пролив и пять дней шел через Средиземное море на восток, мимо островов и береговых скал, богато отмеченных историей. В субботу вечером стюард посоветовал доктору Куллинейну:

      – Если вы хотите как можно раньше увидеть Святую землю, вам стоит подняться с рассветом.

      Стюард был итальянцем и избегал произносить слово «Израиль». Для него, доброго католика, эти места всегда будут Святой землей.

      Незадолго до рассвета Куллинейн услышал легкий стук в дверь. Когда он поднялся на палубу, звезды еще сияли, но луна уже опускалась за горизонт, а над землей, встречи с которой он ждал, начинало всходить солнце. Постепенно звездная россыпь, висевшая над Израилем, начала тускнеть и меркнуть. Стала видна береговая линия и розовато-лиловые холмы в дымке рассвета. Куллинейн смог рассмотреть три здания, которые были ему известны: слева – белая мечеть Акко, в центре – золотой купол Бахайского храма, а справа, высоко на холме, – коричневые зубчатые стены католического монастыря кармелитов.

      – В этом и есть евреи, – сказал он. – Начисто отрицают свободу религии – и дают ее всем. – Он подумал, что это могло бы быть хорошим девизом нового государства, но, пока пароход приближался к берегу, добавил: – Я бы в самом деле почувствовал, что приближаюсь к Израилю, если бы мне было позволено увидеть хоть одну настоящую синагогу.

      Но религия евреев – это вещь в себе, это система для организации бытия, а не для строительства величественных храмов, так что в поле зрения не было ни одного еврейского религиозного здания.

      Даже когда они причалили, знакомство с еврейским государством пришлось отложить, потому что первым человеком, который узнал его, был симпатичный добродушный араб тридцати с лишним лет, облаченный в изысканный костюм западного покроя. Еще с пирса он кричал ему по-английски:

      – Добро пожаловать! Добро пожаловать! Все готово!

      Два поколения английских и американских археологов слышали по прибытии это сердечное приветствие, исходившее из уст встречавшего их Джемала Табари или его знаменитого дяди Махмуда, работавшего на большинстве исторических раскопок в этом районе. Доктор Куллинейн из Музея Библии в Чикаго не сомневался, что его встретят.

      Много лет он мечтал вскрыть один из молчаливых холмов на Святой земле. Может, ему удастся найти недостающие звенья в истории людей и богов, которые обитали на этой древней земле. И пока пароход швартовался, ученый рассматривал Акко на другом берегу залива, блистательную драгоценность этого побережья, в волнующую историю которого он был готов углубиться. Финикийцы, греки, римляне, арабы и, наконец, Ричард Львиное Сердце и его крестоносцы, сверкая доспехами, высаживались в этой гавани, и археологу Куллинейну выпала привилегия пройти по их стопам.

      – Надеюсь, что справлюсь, – прошептал он.

      Как только Куллинейн оформил все таможенные документы на груз, лежащий в трюме: книги, химикалии, фотографическая техника, небольшой дизель-генератор и тысячи других вещей, о которых мирянин и не подумал бы, – он спустился по трапу и обнялся с Табари. Араб сообщил:

      – Дела таковы, что лучше и быть не может. Скоро прибудет доктор Бар-Эль. Остальные уже на раскопках, а фотограф из Лондона прилетает сегодня днем.

      – Погода хорошая? – спросил Куллинейн.

      Это был высокий худой человек с короткой стрижкой, которому только что перевалило за четвертый десяток. Ирландец-католик, он получил образование в Гарварде и Гренобле и приобрел опыт раскопок в Аризоне, Египте и в местах к югу от Иерусалима. В обычных обстоятельствах вряд ли католику доверили бы возглавить такие раскопки, ибо раньше полевыми работами Музея Библии руководили церковники-протестанты, но средства на эти раскопки выделил чикагский еврей, который сказал:

      – Не пришло ли время профессионалу заняться этой работой?

      И Куллинейн дал согласие, тем более что он говорил на иврите, немного