Четыре в одном. Лирика, пародии, байки Лопатино, Жы-Зо-Па. Софья Сладенько
закрыто!?
Но даром время не теряя,
сходила в баню, между прочим.
Сложила доски у сарая…
А там, глядишь, откроют к ночи.
опознанный, летающий объект
И захочешь сказать, что-то мне из разряда вон пошлого
Не решишься промолвить и вслед полетит не балуй!
(авт. Есения Подольская)
Познакомилась я с мужиком из разряда вон глупого.
Про меня ж говорят: «Из разряда вон умных людей».
Ой, позарилась, бабы, на стать жеребца и на круп его.
Обманул, обокрал, обожрал, испарился злодей.
А когда мы с ним жили, познала сполна эти «прелести».
Каждый день: «накорми», «напои», «расстегни» да «разуй».
То прикажет, сатрап: «Слышь, Есения, живо постель стели»,
то швыряет прицельно в меня свой большой небалуй.
стихоприродный коллапс
Он селезнем плавал по потной бабёнке, Нырял с головою в оживший вулкан. Гремела посуда в убогой хатёнке
И лаял надрывно ревнивый Полкан.
От зависти месяц повесился всуе
На туче, пролившейся ночью дождём.
А в форточку ветер заботливо дует
И волка морского ласкает путём.
(авт. Алексеюшка)
Как селезень глупый по потной бабёнке
он плавал, не ведая страшной беды.
Напрасно Полкан надрывался в сторонке,
почуяв момент закипанья воды.
Да, были сейсмологи, видимо, пра́вы:
взорвались фонтаны глубинных пород
и вылезла первая порция лавы.
И селезень крякнул: «Спасайте народ!»
Ревела бабёнка в убогой хатёнке:
«Рогатый повесился всуе… Беда!»
Чужая судьбина – сплошные потёмки.
Залаял Полкан: «Ухожу навсегда!»…
А ветер протиснувшись в форточку боком,
грудь волка морского ласкает путём.
И всё бы неплохо, но так одиноко
болтался тот месяц под летним дождём…
молочная неожиданность
…Шагаю вперёд, запахнула пальто.
Нельзя, но хочу. Так что руки в карманах.
Шагаю, а кажется мне, что лечу.
Я – это я, несомненно, другая.
Ты снова, как прежде стучишь молотком. И лестница наша почти что готова.
Дорогу пометила я молоком,
оно из кармана закапало снова…
(авт. Натали Никифорова)
Бабы, беда – проклятущий цистит.
Хочу, но нельзя: мостовая проспекта.
Опережая, желанье летит:
скорей бы в заветную дверь туалета.
Руки засунув в карманы пальто,
скрипела зубами: «Терпи, дорогая»…
Зря перед выходом села за стол
и выпила сдуру стакан молока я.
Тот терпелив, кто становится злей.
Шалишь, не возьмёшь, добегу, дохиляю!
Чёрт с этой лестницей, мне бы под ней.
Пока недостроена – сяду я с краю.
Слышу, как бойко стучишь молотком.
В подъезд ускоряюсь прыжком с парапета…
Не удержала: