Золото для революции. Филипп Эльмих
Левка изо всех сил скрывал ухмылку. – «Связь с ген. Д.» – это, конечно, связь с Деникиным, вряд ли с Дутовым, а «новор.» – это Новороссийск, куда ехало золото Рады на восьмидесяти подводах.
– Так что, это тогда деникинское золото? – не понял я.
– Нет, казацкое, – мотнул головой Левка.
– А Махно тоже казак?
– Махно прежде всего анархист, – рассмеялся Левка. – Если тебя интересует, как может быть связан Махно с краснодарским казачеством, то никак. Но ты погоди, если следак, а этот Васильев следак, свои пометки сделал, то все может быть связано. Известно же, что махновцы грабили всех, кого могли. У Деникина золото отобрали, было дело. Могли и золото Рады грабануть. Нам же мало что известно. Давай-ка глянем, о чем он пишет дальше.
«Долго распекал тов. Грушина за самоуправство и вред следствию. Тов. Грушин оправдывался, что не мог снести вранья, будто тов. Ленин лично вручил батьке большой золотой запас. В результате нанесен ущерб – Пищухин с сотрясением мозга, говорить не может, никого не узнает. Можно ведь было не мраморной пепельницей…»
– Ого, – воскликнул Левка, – наш Васильев еще и гуманист! Значит, ты прав: след махновский. Видишь – про батьку упомянул и про Ленина.
– А Ленин тут при чем?
– А… – Левка сдвинул брови и прошептал: – Открываю страшную тайну: вождь мирового пролетариата сначала так проникся сочувствием к Махно, что снабдил его золотом для борьбы с белогвардейцами.
– Правда, что ли? – даже растерялся я. – Ленин? Он же, вроде, Махно ненавидел? По его же приказу батьку гнали и били, пока не выкинули в Румынию…
– Это потом было, – сказал Лев. – А сначала не только не гнали и не били, а всеми способами обхаживали. У красных части были хилые, а махновские молодцы умудрялись так биться с белыми, что тем приходилось драпать. Это сейчас принято считать, что у Махно была анархическая вольница, которая только и знала, что убивать да грабить. Нет, у него армия была. И приказа Махно не исполнить – это себе смертный приговор подписать. За многое расстреливал: за грабежи, если сам не приказал, за насилие, за антисемитизм…
– Что? Он же первый евреев…
– Вот она – сила советской пропаганды! – покачал Левка головой. – Даже через пятнадцать лет суверенности пробивается. Нет, голубчик, Махно не устраивал еврейские погромы; красные – случалось; белые – тоже; а Махно – нет. Рассказывают, как-то он увидел нехороший плакат, где было про славу батьке и еврейские погромы для полного счастья. Так он что сделал? Взял, вызвал горе-художника и тут же, без объяснений… пустил в расход. А что грабили – конечно, грабили, но не по собственному желанию, а для общей кассы. Махно такие действия никаким грабежом не считал. Слово тогда было отличное – «экс», сокращение от «экспроприация». Все тогда эксами грешили: и махновцы, и красные, и эсеры, – то есть все левые. Экс – это по понятиям, а просто взял и отобрал в свой карман – бандитизм. Бандитов Махно быстро приговаривал.
– Так что, знаменитая дележка в «Свадьбе в Малиновке» – вранье? – удивился я.
– Если при самом батьке – так вранье. А когда