Кремлевские «принцессы». Драма жизни: любовь и власть. Владимир Мамин
Светлане не хотелось так отчаянно реветь, как после таких вечеров…
Актер труппы Соломона Михоэлса
Как она познакомилась с этим человеком? Об этом нет почти никаких сведений. Случайно, на улице, когда уронила зонтик, а он подошел и подал ей его. Свинцовое небо куполом нависает над их головами. Полыхом золота сияют листья клена в уединенной аллее парка, куда Света водит гулять Иосифа. И блестящая от воды из луж обувь. У него – ботинки на тонкой подошве, у нее – элегантные сапоги.
На другой день они встретились. Его звали Сергей. Он был актером труппы легендарного Соломона Михоэлса.
В 1948 году Света стала бегать в театр Михоэлса почти каждый день. Она знала все спектакли, узнавала, как зовут актеров, ей все было ужасно интересно.
Сергей был незаменимым гидом в мире кулис. Между декорациям к «Королю Лиру» и «Ричарду III» они могли устроить страстное свидание, пить вино прямо из горлышка узкой бутылки, говорить обо всем на свете и целоваться.
Почему я так задержался на этих шалостях влюбленных?
Во-первых, Светлана вышла из-под контроля своего мужа и в ней впервые появилась способность умело скрывать правду. А ведь Аллилуева на некоем генетическом уровне была типичной женщиной Востока, для которой почтительность к мужу – одна из важнейших заповедей. И не потому, что хочется, а потому, что поколения женщин были зависимы от власти мужа. А тут один мужчина мечты, и тот – отец.
А во-вторых, девушка поняла, что в жизни есть много вещей, которые ей нравятся. Театр. Теплое вино с губ любимого мужчины. Даже запах нафталина на старых костюмах. Аллилуева училась быть эстетствующей девушкой, которая могла, наконец, позволить себе быть свободной, несмотря на неодобрение отца.
Или ей так казалось?
Соломон Михоэлс однажды застукал парочку после спектакля. Ироничное замечание, тонкая улыбка и умнейшие глаза человека, который играл на сцене как бог. Его Король Лир говорил как пророк. В 1948 году это было опаснее, чем в 1937. Но Михоэлс никогда не боялся. А зря.
Глядя на молодую пару, торопливо поправляющую одежду, Михоэлс просто улыбался. Юность могла себе позволить быть дерзкой.
И конечно, он узнал Светлану Джугашвили. Но зачем старику обсуждать это? Он был властителем дум сотен людей, которые видели его на сцене. И как мудрец он понимал, что каждому нужно пройти свой Путь. Даже дочери самого страшного человека.
Каким образом Сталин узнал, что Михоэлс в курсе отношений его дочери с актером театра, – неизвестно. Да и важно ли это? Джугашвили долго намекали, что «этот еврей» стал задаваться. Возомнил себя богом, вождем, мессией. И главное, на его спектаклях люди плачут, смеются, и глаза у них горят не от любви к вождю.
Для Сталина мысль о том, что кто-то посмел быть влиятельнее его, была смертельно ранящей. Отцом своего народа был Иосиф Виссарионович Джугашвили. И никакой пророк вроде Короля Лира не имел права на существование! Сказано – сделано.
В этом же году Светлана стала свидетельницей странного разговора с отцом по телефону. Некто на другом конце провода явно записывал