Девяносто дней Женевьевы. Люсинда Кэррингтон
только представьте, стоите вы в таком вот плотно обтягивающем тело прикиде и не знаете, какую именно молнию расстегнут и какую часть тела (грудь или что-нибудь другое) начнут ласкать. А самое замечательное то, что из одного костюмчика можно сделать сразу несколько вещичек. Можно, расстегнув все молнии, разобрать этот костюм на части и, надевая то одну его часть, то другую, играть в разные игры. Из леггинсов можно сделать высокие сапоги, а из рукавов – перчатки. Может даже получиться бюстгальтер, корсет и еще кое-что. Я уверена, что, если надеть только капюшон, высокие сапоги и широкий пояс, видок получится просто сногсшибательный. Я даже однажды видела картину в одной очень солидной художественной галерее, на которой была изображена женщина в таком вот блестящем кожаном прикиде. Возле картины толпились серьезные люди (знатоки искусства), рассматривали ее и говорили, что это весьма символично, – сказала она, захихикав. – А я тогда подумала, что это очень сексуально и чертовски заводит. Голову даю на отсечение, художник именно поэтому и нарисовал такую картину.
Женевьева внимательно осмотрела кожаный костюм. Чертовски заводит? Да, она вынуждена была с этим согласиться. Кожа придавала костюму несколько агрессивный вид, но расположение молний в довольно пикантных местах предполагало покорность, послушание. Женевьева представила, как медленно разъединяются железные зубцы и она чувствует, как прохладный воздух овевает ее оголенную кожу. А потом она ощущает нежное прикосновение пальцев или языка…
Да, некоторым это действительно покажется чертовски возбуждающим. Таким, как она? Интересно, что она почувствует, облачившись в такую вот обтягивающую (буквально врезающуюся в тело) кожу? Женевьева повернулась. На манекене, стоявшем за ее спиной, был надет замысловатый корсет со шнуровкой сзади и множеством каких-то ремешков, пряжек и заклепок. Ей показалось, что он очень тесный и неудобный.
– И много желающих приобрести такие вещицы? – спросила Женевьева.
– Да, черт побери. – Джорджи кивнула. – Их было бы еще больше, но далеко не все могут позволить себе такую роскошь. У меня высокие цены. Я ведь использую самую лучшую кожу, и ни один из моих ремешков никогда не сползет в самый неподходящий момент, в отличие от тех вещей, которые вы можете купить где-нибудь в другом месте. Когда вас зашнуруют в один из моих корсетов, вы ни за что не сможете расшнуроваться до тех пор, пока ваш господин (или госпожа) вас не освободит.
Женевьева внимательно разглядывала корсет, пытаясь понять, как завязываются все эти ленточки и застегиваются ремешки и что она будет чувствовать, когда они вопьются в ее тело. Чем дольше она смотрела, тем легче ей было представить, как эта до неприличия сексуальная вещь будет выглядеть не на манекене, а на теле. А если быть более точным, на ее собственном теле.
Раньше Женевьева не понимала, как эротично выглядит кожаная одежда. По правде говоря, она просто над этим никогда не задумывалась. Однако сейчас она начала это осознавать. Женевьева представила, как кожаный корсет стягивает