Слон для Карла Великого. Дирк Гузманн
хитрая сука, – промелькнуло у Танкмара в голове. – Она все время прятала кинжал у себя в глотке». Колдовство? Нет, конечно. Она должна была получить ужасные раны. Ее скрипучий голос, постоянный хрип, кашель, кровь изо рта – теперь все стало понятно.
Он решительно сжал кусок стали. Веревка больше не будет его удерживать. Слой за слоем клинок разрезал нити. Путы упали на землю, он был свободен.
Он посмотрел в яму. Работорговец все еще лежал на земле, неподвижный и беззащитный. Танкмар прокрался к Грифо и склонился над ним, держа кинжал в руке.
Через несколько мгновений он поспешно поковылял прочь из тени деревьев, сжимая в руке кошель, который срезал с пояса пребывавшего без сознания работорговца. Когда Грифо придет в себя, наверное, задохнется от злости. Танкмар подавил смех и отправился обратно в Геную. Блеяние коз еще долго преследовало его.
4
Пупок танцовщицы пах лавандой. Масрук дотянулся носом до ее трепещущего живота всего лишь раз. Затем он позволил ей ласково оттолкнуть себя. Ее бедра двигались в такт, лишая самообладания всех мужчин, которые в этот вечер пришли в кабак под названием «Плетка-девятихвостка».
Масрук встал и посмотрел на свою команду. Хлопая в ладоши, громогласно смеясь, с разгоряченными лицами моряки окружили танцовщицу, которая, несмотря на свое франкское происхождение, знала, как вскружить голову мусульманам.
«Какие счастливые идиоты», – подумал Масрук. Завтра утром они отправятся в путешествие домой, в Багдад, жемчужину Востока, где плоть женщин твердая и темная. Не такая мягкая и белая, как у франкских блудниц. Да, Багдад… А Халид, Санад, Хубаиш и он, Масрук аль-Атар, сын великого визиря, обречены терпеть лишения в стране варваров. Даже хуже того: они будут вынуждены унижаться перед правителем этого нецивилизованного народа и просить его принять подарки Гаруна ар-Рашида, защитника umma[8] – общины правоверных.
Он отвернулся от танцовщицы и пошел сквозь дым кабака к столу, за которым его спутники угощались вином.
– Ты все еще держишься, Масрук? – Взор Халида помутился. Он протянул ему кружку, на дне которой барахталась горстка мух.
Масрук укоризненно скривил свое морщинистое лицо:
– Аллах может видеть даже то, как мы ведем себя здесь, Халид. Пусть даже Мекка и Медина находятся на расстоянии многих дней пути. Тем не менее Аллах наблюдает за тобой даже со дна этой глиняной кружки. Когда ты допьешь последний глоток, тебе придется посмотреть ему в лицо.
Халид поднес кружку к губам и опустошил ее вместе со всем, что в ней плавало. Он демонстративно оглядел кружку.
– Ты ошибаешься, Масрук. Аллах живет не здесь. Убедись в этом сам. – И он протянул ему кружку. – И прикажи наполнить кружку снова, друг Пророка! Жара в этом заведении разрушает мою веру.
Масрук выхватил кружку и разбил о голову Халида. Белый тюрбан смягчил удар, но Халид повалился набок и больше не двигался. Санад и Хубаиш отодвинули
Умма, религиозное общество мусульман (