Города монет и пряностей. Кэтрин М. Валенте
дрожащую руку с шестью монетами, которые должны были выкупить наши жизни. Дочь торговца зерном знала, что стоит придержать кое-что в запасе на случай, если призрак попытается взвинтить цену. Вуммим облизнула губы бесцветным языком.
– Этого не хватит даже на то, чтобы купить рубины для завтрака, – сказала она, но взгляд не отвела.
Они с Темницей долго смотрели друг на друга, словно между ними шел молчаливый торг, в котором я не мог участвовать. Наконец надзирательница заговорила, закатив стеклянные глаза куда-то внутрь черепа:
– В те дни, когда мы поедали всевозможные вещи, превыше всего ценились самые редкие сделки, даже если они были не более чем обменом щепки на пёрышко… Если владельцем щепки был одноглазый мужчина, а пёрышка – бородатая женщина, сделка считалась успешной. Ни один работник не делал такого предложения, и я приму его во имя старого Асаада. Но вы уйдёте под покровом ночи, а я похвалюсь своей сделкой лишь после того, как вы окажетесь далеко, – на тот случай, если её сочтут не настолько редкой, как считаю я, и меня накажут.
Мы согласились. Вуммим взяла монеты своими длинными паучьими пальцами, почтительно сжала кулак и издала удовлетворённый стон, до странности похожий на мяуканье котёнка.
– Так и было, – пробормотала она, – раньше, в те времена, когда все возможные вещи покупались и продавались и высоко над Асаадом парили красные шелка. Вот какой была экономика – лёгкой, ощутимой и сладкой. Я помню её, я чувствовала её вкус долго после того, как утратила другие вкусы, ощущала память о потерянной Кость-и-сути, которая звалась Шадукиамом в те дни, что ныне мертвы и холодны.
Вуммим закрыла глаза, подняла голову к дырявой крыше, и из её серого горла вырвался скорбный, тоскливый вой.
Сказка о Переправе
(продолжение)
Над водой поднялся ветер. Её поверхность была тусклой, плоской и серой, как девичьи глаза, но в глубине прятались течения, и маленький паром окружала быстротечная рябь.
– По мне Кость-и-суть – подходящее имя, под стать их новому призванию, и уж точно лучше старого, – задумчиво проговорил Семёрка.
Идиллия коротко рассмеялся и повёл плечами под плащом, затем погладил свободной рукой свой горб.
– Шадукиам раньше был городом чудес, парень… Розы, чьи лепестки залетали в твою дверь, когда-то полностью укрывали его куполом из цветов. Там были серебряные башни и алмазные башенки. Там жили женщины в пурпурных одеяниях и мужчины – в алых. Там пахло водорослями и золотом. Не говори о том, чего не знаешь.
– Я достаточно знаю об этой вонючей, надутой ветром дыре! – яростно бросил Семёрка. В холодном воздухе из его рта вырвалось облачко пара.
– Глядя на труп, не разберёшь, как выглядел человек при жизни.
Они погрузились в глухую тишину. Семёрка одной рукой неуклюже поднял воротник и поморщился от ветра, хлеставшего по щекам. Он видел, что в северном небе собираются и сплетаются облака – не тёмные, как обычные дождевые тучи, но бледные. Они просто сливались друг с другом,