Ритуальные услуги. Виктор Пронин
в их руках легонько вздрогнули. Но, увидев Овсова, оба опять обмякли, откинулись на спинки кресел.
– Пошли, пошли, – сказал Овсов, для омоновцев произнес он эти слова, давая понять, что Пафнутьев идет с ним и те могут быть спокойны.
Поднявшись на два лестничных пролета, Пафнутьев и Овсов снова наткнулись на пост – там стоял один омоновец в такой же пятнистой форме и тоже с коротким автоматом, на конце ствола которого была укреплена какая-то раздваивающаяся железка, напоминающая распустившийся цветочек. «Тот еще цветочек», – подумал Пафнутьев. Этот омоновец хотя и стоял в одиночестве, но по объему явно превосходил тех двоих вместе взятых.
– Здравствуйте, Петр Степанович, – прогудел он, поднимаясь со стула. – Происшествий нет, больные живы и здоровы. – Его физиономия расплылась в улыбке.
– Это прекрасно, – ответил Овсов, проходя мимо. – Спасибо, Саша.
Оказавшись в длинном коридоре, Пафнутьев и здесь увидел двух омоновцев: одного – в одном конце, второго – в противоположном.
– Не многовато ли охраны?
– Нет, не многовато. В самый раз, – ответил Овсов, не останавливаясь. – Знаешь, кто здесь лежит? Недостреленные, недорезанные, недобитые… Свидетели лежат, жертвы, попадаются и сами преступники, которые не смогли свою работу сделать доброкачественно. И те, и другие находятся в опасной зоне, в зоне риска…
– Что с безухим?
– Болевой шок, психологический шок и страшная потеря крови. Конечно, без ушей он выглядит довольно своеобразно, но привыкнуть можно. Везучим оказался, у него растет неплохая шевелюра… Прикроет слабое место, еще за женщинами сможет ухаживать… Но досталось ему крепко. Кстати, за что?
– А ни за что… Деньги были, много денег, банк открыл, неплохой, вполне порядочный банк… А делиться не захотел. К нему раз пришли, второй, он охрану выставил, сам без охранников нигде не появлялся. Но ведь есть места, где охранники некстати… Из кровати его вынули. От женщины оторвали, кстати, от чужой женщины.
– Чужих женщин не бывает, – проворчал Овсов.
– Да? – удивился Пафнутьев. – А что, похоже, ты прав… Можно, запишу эту твою мысль?
– Вот его палата.
В палате находились четверо. Молодой парень с трубкой, торчащей из горла, – ему пытались отрезать голову. Второй уже с неделю лежал пластом, не шевелясь, – он весь был истыкан ножами. Вступился за девчонку, за чужую девчонку, которую видел первый раз в жизни. А нападавшим нужен был повод. И они его получили. Как понимал Пафнутьев, ребята просто тренировались, готовились к чему-то более серьезному. Две капельницы, нависшие над парнем, убедительно говорили о его состоянии. У окна лежал пожилой человек с простреленной грудью. Кто стрелял, он даже не знал, хотя, возможно, не желал говорить. Это его дело. Значит, решил смириться или сам разобраться. В таком случае вместо него здесь скоро появится его обидчик. Суровые законы мести спустились с гор и воцарились в городах. Четвертым был Бильдин.
– Вот мы и снова встретились, – радостно сообщил ему Пафнутьев, присаживаясь на белую крашеную табуретку. –