Откройте форточку, господа!. Людмила Басова
пало. Скорее чувство неловкости. Неудачная попытка самоубийства выглядит как фарс. Хотя на спасение он не рассчитывал. Помог (или помешал) случай. Отец вернулся совершенно в неурочное время, но вот успел…
С усилием сел, затем поднялся с кровати. Осторожно, придерживаясь за стену, дошел до туалета. Кружилась голова. Наверное, потерял много крови. Вернувшись, постарался лечь поудобнее, оберегая больную руку, и, видимо, задремал. Услышал звук придвигаемого стула и, чуть приоткрыв глаза, сквозь ресницы, увидел сидящую рядом женщину в белом халате и колпаке. Вчера был другой врач, мужчина, но тот, скорее всего, терапевт. Слушал сердце, мерил давление, а это, должно быть, психиатр. Значит, полная боевая готовность. Взвешивать каждое слово, чтобы не сказать о главном, не выдать свою тайну, но и не показаться психом, не выйти из этих стен с определенным диагнозом.
– Саша, вы ведь не спите?
Скорее утверждение, чем вопрос. Но он чуть помедлил с ответом, чувствуя на себе изучающий взгляд. Пусть посмотрит. Саша знал, как выглядит со стороны. Когда был мальчиком, о нем говорили: какой хорошенький… Когда подрос, стали называть красавчиком. Да, именно так: не красавцем, а красавчиком. У него правильные черты лица, бледная, матовая кожа, высокий лоб. Волосы темно-русые, волнистые, над правым виском седая прядь, и о том, как она появилась, ему еще предстоит рассказать. На подбородке ямочка. Но сам себе Саша не нравился. Лицо кажется слишком нежным для 17-летнего юноши, в нем явно не хватает какой-то завершенности, большей очерченности, твердости. Вот фигурой он более доволен. Хорошо сложен, по спортивному подтянут, мускулист. Но сейчас всего этого не видно, только покалеченные руки вытянуты вдоль тела поверх одеяла.
Ладно, доктор не видела еще его глаз. Они синие, и в контрасте с черными ресницами кажутся очень яркими. Пора просыпаться…
– Здравствуйте, доктор! Я действительно задремал.
– Вы не против пообщаться со мной, побеседовать?
– Наверное, это необходимо? Но я в любом случае с удовольствием пообщаюсь с вами. А то уже вроде как заскучал. Кстати, почему я в палате один?
– Отец ваш попросил.
– В смысле – оплатил?
– Да, и оплатил, конечно. Вы бы хотели лежать с другими больными?
– Еще не знаю, не понял. Наверное, нет. А вы не боитесь, что я захочу повторить попытку суицида? Один-то, без присмотра.
– Вряд ли у вас это получится. Окна за решеткой, порвать простыню и завязать узел с такими руками тоже невозможно. Кроме того…
– Камера слежения. Так ведь?
– Ну, и это тоже.
– Спасибо за откровенность.
– Надеюсь, вы тоже будете откровенны со мной.
– Я постараюсь.
– Тогда, может быть, расскажете, что толкнуло вас на такой отчаянный шаг?
– Боюсь, что пока не получится, потому что сам еще не осмыслил, не понял.
Саша встретился глазами с доктором. Понял – не поверила. Подумал: это мой детектор лжи. Она из тех, кто, скорее всего, умеет отличить ложь от правды. Очень уж умный и чуткий взгляд у этой женщины. И Саша еще не знает, хорошо это или плохо. Но он тоже детектор: всегда поймет, поверила ли она ему или нет.
– Ну что же, тогда поговорим на отвлеченные темы.
– Вот это, пожалуйста. Отец вам, наверное, рассказал, что я очень много читал? Как научился читать, а это было в 5 лет, так уже и не останавливался. Причем, до определенного возраста читал все без разбора. Кстати, из области психиатрии тоже. Фрейда, Фромма, Юнга… Может, чувствовал, что попаду в психушку? У меня голова, как помойка… Ой, простите, неэтичное сравнение. Ну, пусть, как компьютер, забитый информацией без всяких программ и систем.
– Саша, я понимаю, что вы Можете быть интересным собеседником. Но про психиатрию я, как вы догадываетесь, сама кое-что знаю, так что Бог с ним, с Фрейдом. Просто если мы найдем точки соприкосновения, станем понимать друг друга, я, скорее всего, смогу помочь вам. Кроме того, признаюсь, вы интересуете меня как личность. Когда-то я работала над кандидатской диссертацией на тему: «Дети индиго, дети-феномены…» Вы сами себя таковым ощущаете?
Саша помедлил с ответом. Нет, скрывать тут было нечего. Просто повторил про себя вопрос доктора, задумался.
– Доктор, что-то во мне не так. Но не знаю, феномен я или нет. Все началось с молнии. Отец вам рассказывал?
– Да, но мне хотелось, чтобы вы сами рассказали об этом событии. Мне интересно ваше детское восприятие.
– Я родился недоношенным, был очень слабеньким и почему-то до пяти лет не ходил самостоятельно. Но это, как вы понимаете, из рассказов взрослых. А вот встречу с молнией помню. Я спал в своей кроватке, была ночь, и вдруг почувствовал какое-то тепло. Открыл глаза, и меня ослепило маленькое солнышко, висевшее над кроваткой. Так мне тогда показалось. Сразу зажмурился, а когда опять открыл глаза, солнышко было уже где-то под потолком – медленно двигалось по комнате. Тогда я поднялся, встал на ножки совершенно легко, даже не осознавая этого, и стал тянуться к нему руками. Оно словно играло со мной. То приближаясь,