Бегство из рая. Emigration.ru (сборник). Ирина Цыпина
в Интернете.
Они, как и я, жили ОДНИМ нашим светлым, солнечным днем, дыша морем и весенними цветами, которые в изобилии начинают цвести уже в феврале. Они жили, работали, отдыхали, любили, воспитывали детей, как всегда, получая максимум удовольствия от проживаемого Дня. Ресторанный зал был переполнен. Смешались иврит, русский, испанский, румынский, польский… Было весело и немножко хмельно. Хозяева ресторана угощали посетителей пивом и «Калифорнийским мерло». Пили все и не по одному бокалу. Было вкусно, сытно и очень спокойно. В углу мерцал включенный телевизор, и диктор 22-го канала зачитывал очередные сводки новостей, в районе Багдада все оставалось по-прежнему, без перемен.
Назавтра мой муж улетал в срочную командировку, и я впервые рыдала у него на плече, прощаясь в аэропорту, впервые за много лет мне было страшно расставаться. Но день, о котором пишу, остался островком моей памяти на том самом перекрестке, в том крошечном ресторанчике, где часы истории замерли в преддверии неизвестности.
Еще все были живы. Еще все можно было изменить. Еще не было атаки на Багдад, еще были живы все американские солдаты, еще не было разрушений древнейших памятников Цивилизации и мародерства, в еще не разрушенной гостинице «Палестина» беззаботно шутили журналисты, азартно ожидая драйва «настоящих» событий. Завтрашний день еще не наступил, еще никто на планете не знал, по ком звонит колокол.
Женская война
Я записываю в память своего блокнота этот осенний день, этот час неровным, быстрым почерком. Я тороплюсь рассказать, стоя в плотной незнакомой толпе. Этих людей я вижу впервые, они непохожи, по-разному живут, говорят на разных языках, у них разные обычаи и праздники и, возможно, почти нет никаких пересечений в нашей сумбурной израильской действительности, но… Простите мою неточность, я поторопилась назвать их толпой, отныне они, даже этого не подозревая, мне – отнюдь не чужие. Ведь у нас так много общего, наши ДЕТИ.
Эти люди – родные и близкие солдат, приехавшие на военную базу на принятие Присяги. Родители и друзья, братья и сестры. Сегодня мы все объединены общей судьбой, общей опасностью, общей надеждой общей тревогой за наших ребят.
Боковым зрением отмечаю: коренным израильтянам легче – большие надежные семьи, чаще с патриархальным укладом, живущие общими интересами, едины и в праздники, и в дни испытаний. И на фоне их кланов наши одинокие группки – островки со своей болью и тревогой в антураже далеко не безоблачного бытия.
О, какая это несравненная мощь – большая семья! И почему мы вспоминаем об этом так поздно? Солнечные очки спрячут навернувшиеся слезы, их никто не должен видеть, ведь это наша обычная жизнь.
Щелкают объективы. Снимают видеокамеры. На застывших кадрах этого дня столько незнакомых лиц, с таким похожим выражением лица, в глазах застыли торжественность момента и гордость за своих новобранцев, таких красивых и сильных; отеческая тревога и смятение, немое подчинение той суровой действительности, которая становится на долгие три года нашими